— Судя по выражению лица, этот разговор не будет простым.

— Ну говори, черт тебя побери.

Селеста сжала в руках обшитую бисером театральную сумочку, дорогую ей память о Праге 1935-го.

— Я хочу развестись с тобой. Я встретила хорошего мужчину, человека культурного. Для меня и Стефана жить с ним будет лучше.

Спокойно, спокойно, думал Мал. Не дай ей разозлить себя.

— Я не дам тебе развода, — сказал он. — Не причиняй боли моему мальчику, или я сделаю тебе больно.

— Не сможешь. Сын принадлежит матери.

Надо ее искалечить, чтобы знала: закон здесь — он.

— Он богат? Если ты трахаешься, чтобы выжить, нужно это делать с богатыми мужчинами. Так, фройляйн? Или очень могущественными, как Кемпфлер.

— Ты всегда возвращаешься к этому, потому что это так отвратительно и это так тебя возбуждает.

Решающий удар: Мал чувствует, что выигрыш нечестными приемами ему не дается:

— Я вытащил тебя из дерьма. Я убил того, кто сделал тебя шлюхой. Дал тебе дом.

Селеста улыбнулась своей стандартной улыбкой: чуть раздвинула тонкие губы, обнажив ровный ряд зубов:

— Ты убил Кемпфлера, чтобы доказать, что ты не трус. Ты хотел выглядеть настоящим полицейским и готов был пойти на все ради этого. Только слепая удача спасла тебя. И ты так плохо хранишь свои секреты.

Мал поднялся, ноги его плохо слушались.

— Я убил того, кто заслужил смерть.

Селеста гладила свою сумочку, перебирая пальцами бисерную вышивку. Просто спектакль, последний акт и сейчас последует кульминация:

— Нечем крыть?

Селеста изобразила холодную как айсберг улыбку:

— Герр Кемпфлер был очень добр ко мне, а про извращенный секс я все придумала, чтобы возбудить тебя. Он был нежным любовником, и, когда война почти кончилась, он сделал так, что печи перестали работать, и спас тысячи жизней. Тебе повезло, что ты понравился военному губернатору, Малкольм. Кемпфлер хотел помочь Америке искать других нацистов. А за тебя я вышла, потому что мне было стыдно за ту ложь, которой я тебя соблазнила.