На несколько мгновений в комнате воцарилось молчание. Потом корнол шевельнулся.
– И почему я всё ещё жив? – удивлённо спросил он, в недоверии помахав руками и стараясь нащупать раны под повязкой.
– Ну, пришлось воспользоваться одним волшебным камешком, – сказал я и, будто что-то вспомнив, добавил: – Да, кстати, он всё ещё на тебе. Однако, как мне кажется, он тебе уже не очень-то и нужен.
– Что за камень? – резко спросил Лениавес.
Не поняв его такого беспокойства, я ответил:
– Да не переживай ты так, я точно уверен, что ты уже полностью здоров, а небольшая слабость пройдёт через пару часов. А камень под повязкой. Давай сниму её, и сам всё увидишь. Не знаю, я нашёл его в лесу. По мне, он похож на какой-то лечебный артефакт. По крайней мере, мне так кажется, да и, судя по результату, я не ошибся.
Подойдя к Лениавесу, я стал раскутывать его и снимать повязки.
– Вот он, – протянул я ему на ладони значительно потухший и утративший свою энергию камень.
«Нужно будет его подзарядить. Вроде энергия нужного типа есть в моём теле. – И я поискал в своём менто-информационном поле ярко-бирюзовые краски. – Ага, есть. Значит, вечером заряжу», – обрадовался я и посмотрел на корнола.
А он стоял и в ступоре смотрел на меня.
– Ты потратил на моё лечение целый камень жизни?
Не знаю, что это значило, но, видимо, что-то жутко важное и ценное.
– И что? – не понял я. – Ну, потратил, да в лесу таких сотни, если не тысячи. Походить, так можно ещё найти, если повезёт, конечно.
Что его смутило в моих словах – непонятно, но он ещё раз посмотрел на меня и потом тихо произнёс:
– Прости. И спасибо. Я твой должник.
– Да. Сочтёмся как-нибудь, – махнул я рукой и продолжил паковать рюкзак, закинув туда и камень.
Такого удивления на лице корнола видеть мне ещё не приходилось. Видно, моё отношение к этому камешку его изрядно поразило. Заметив это, я, немного подумав, решил поберечь его нервы, тем более и желания сильно выделяться на общем фоне у меня не было. Да и моё отношение к этим волшебным побрякушкам, похоже, слишком уж специфично для окружающих.
Поэтому я вытащил камень жизни и фильтр из рюкзака и, аккуратно завернув их в пару тряпиц, положил в потайной карман брюк к остальным ценным предметам.
«Такое богатство нужно беречь», – закралась запоздалая мысль мне в голову.
Зато моё демонстративное поведение и забота о камнях, вернее, одном из них, о втором он ничего не знал, заметно успокоило Лениавеса, и он проговорил: