Повернулся к Денису и остолбенел. Седой приподнял тело оглушенного им бандита, и готовился перерезать тому горло. В отведенной назад руке у него был зажат короткий, хищно изогнутый нож.

— Ты что, совсем ебнулся? — от неожиданности крикнул Дмитрий.

— Нет, не совсем. Скорую я уже вызвал, — мрачно откликнулся Самойлов. — Неужели ты хочешь оставить этих негодяев в живых?

— Их накажут.

— Бесспорно, но они получат максимум по десятке на брата. Ты же не хуже меня это знаешь! Эти звери больше не должны коптить небо. Без них мир станет лучше, и дышать станет легче.

— Ты не подумал, как сможешь это объяснить? Это же самосуд в чистом виде! Нас с тобой самих закроют. У тебя что неприятностей без того мало?

— Твою мать! — в сердцах сказал Седой. Нож он спрятал в рукав, одним неуловим движением. Голову же бандита он шмякнул затылком об пол. Дмитрий только поморщился от этого действия своего друга.

Поднялся на ноги. Подошел к маленькому диванчику. Сдернул с него выцветшее покрывало, и накрыл им Оксану.

Чувствовал себя Дмитрий ужасно. Перед глазами мелькало обнаженное тело девушки. Как же можно так поступать с живыми людьми? Они ведь получили то, что хотели. Зачем же измываться? Прав Денис, сто тысяч раз, есть поступки, которым просто нет прощения.

— Эй, ты чего? — Дмитрий вздрогнул от голоса Седого.

В комнату вернулся Максим. Он поднял в коридоре пистолет убитого Дмитрием блондина.

— Максим, что ты хочешь сделать? — спросил Малинин.

Ученый не обратил внимания, на обращенные к нему вопросы. Как сомнамбула прошел через комнату.

— Отойди, — тихо сказал Севастьянов, обратившись к Седому. Денис не замедлил последовать совету, и отошел на пару шагов назад.

Максим выставил руку с пистолетом вниз и выстрелил, в оглушенного Самойловым преступника. Выстрелил в голову. По всей видимости, пули в револьвере были со смещенным центром тяжести, так как черепная коробка разлетелась на куски, забрызгав ноги ученого кровью. Максим же только улыбнулся этому.

Подошел к переставшему скулить раненному в колено.

— Вставай.

— Я не могу!

— Мне все равно, — безжизненным, вселявшим страх голосом, сказал Максим. — Если не встанешь на колени, я тебе вторую ногу прострелю, а потом еще яйца.

Не могло возникнуть не малейших сомнений, что ученый сделает то, что пообещал.