Наконец, искомое было найдено. Коробку с патронами положил на вершину надгробия, рядом с заряженным пистолетом, а сам, улегся на камень так, что руки свесились с другой его стороны. Так и пролежал несколько минут, пока зрение не восстановилось, а живот не начал протестовать. Не приятно ему было лежать на холодной каменной поверхности, вот он и бунтовал, грозя, в случае неподчинения выплеснуть свое содержимое наружу. Пришлось подчиниться. Сосредоточившись, Дмитрий кое-как разогнулся, и встал более-менее ровно. По крайней мере, зрение больше не подводило, и ноги твердо стояли на земле. Но, всякие эксперименты хороши в меру, и когда они к месту. Сейчас был явно не самый лучший момент проверять свой организм на выносливость. Поэтому Малинин вновь повис на надгробие, положив тело на согнутые в локтях руки. Так можно было наблюдать за всеми происходящими событиями, и, в случае необходимости, оказать стражам огневую поддержку.

Маги выбрали того, кто будет проводить жертвоприношение. Им оказался совсем еще молодой парень, лет, примерно, семнадцати-восемнадцати. Сейчас он стоял, и широко открытыми глазами, смотрел на лежащих перед ним стражей — три молодых мужика, которых ему совсем скоро предстояло лишить жизни. На его веснушчатом лице выражались смятение и какая-то детская обида на взрослых, которые заставляют его сделать это. Дмитрию стало, даже, на миг жаль парня, у самого сын всего года на четыре младше. Этому юному магу сейчас с дружками в войнушку играть, или пиво пить, или, наконец, познавать все радости онанизма. Словом заниматься всем тем, чем занимаются его сверстники, так нет ведь, в маги потянуло. Был бы как все, может быть, уже и девушку себе нашел, и невинность бы потерял. А теперь он станет убийцей. Пускай и придется убить обреченных, и сделать это нужно исключительно в благих целях. Все равно, убийство есть убийство, как ты его не назови, и какими целями не прикрывайся.

Малинин, прекрасно понимал состояние паренька, даже мог себе представить ход его мыслей. Все эмоции отражались на его лице как в зеркале. Еще чуть-чуть и паренек расплачется. Нет, ну какие же все же маги суки, ну нельзя делать из детей убийц. Нельзя! Неужто, ни у кого из них не проснется совесть, и они не возьмут на себя обязанность парня? Люди маги или нет? Риторический вопрос. На который, люди пытаются ответить вот уже сколько веков.

Маг подошел к стражам.

— Вместо минуты, у вас было целых пять минут на размышления, — промолвил волхв. — Так что вы решили?

— Мы в вашем распоряжении, — услышал Дмитрий, ожидаемый ответ.

— Хорошо. Об инциденте просто забудем. Все мы люди и у всех есть нервы, я все понимаю. Впрочем, ладно, слушайте, что вам предстоит сделать. Сейчас мы начнем ритуал. Для начала нам придется накачать некроманта энергией, без него все наши действия теряют смысл. Первое жертвоприношение. Прошу вас не дергайтесь и не вмешивайтесь. Я понимаю, что вам тяжело смотреть как будут убивать ваших друзей, но придется терпеть. Если вы нам помешаете, то все придется начинать сначала, и не факт, что во второй раз у нас получится. Да и вообще нет никакой гарантии, что вторая попытка представиться. В общем, держите себя в руках. Потом займемся снятием заклятия с этого кладбища. Понадобятся усилия всех присутствующих здесь магов, даже тех, кто поддерживает щит. Здесь и вступаете в дело вы. Вам придется сдерживать мертвецов, вдали от нас. Сколько придется продержаться, ничего сказать не могу. В заклинании подобному тому, что мы собираемся совершить, спешка только повредит. Приблизительно, я так думаю, выстоять придется около десяти минут. Это сложно, почти невозможно, но другого выхода нет. Вам, в меру своих сил, будут помогать господа инквизиторы, и с минуты на минуту должны еще стражи подъехать. Как только пропадает щит, вы бросаетесь в бой, и ценой любой жертв не подпускаете к нам зомби. Собственно все. Если все получится, то, после завершения обряда, все мертвецы вновь станут мертвыми, а мы с вами пойдем по домам. Те, кто выживет, конечно. Вопросы есть? Нет? Ну и отлично. Поехали!

Кратко и по существу. И какие шансы выжить? Практически никаких. Те, кто будет стоять в первой линии и примет на себя основной, самый сильный и страшный удар, погибнут все. Да и у остальных шансы не очень высоки. Как можно остановить и сдерживать в течение десяти минут такую кучу мертвецов! Да они просто массой задавят и не заметят. Как ураган мимоходом, сметает маленькую деревушку, так и мертвецы пройдут сквозь живых людей. Шансов нет!

«Стоп, — осадил сам себя Малинин. — Откуда эти упаднические настроения? Что за паника, переходящая в истерику? Ты ли это? Очнись! Нельзя, ни в коем случае нельзя паниковать перед боем. Пускай придется играть на вторых ролях, пускай, не суждено отбивать нападение вместе со всеми, но голова должна быть холодной. Только так и ни как иначе. Нужно давить в себе любые проявления неуверенности и страха. Они не помощники, они надоедливые родственники, которые никак не хотят уезжать домой, продолжая раздражать одним своим присутствием. Они лишние. Прогнать их. Вычеркнуть из своего сознания, и забыть, что подобные эмоции вообще возникали».

Паника улеглась, а вот страх остался. Он пульсировал внутри, заполняя собой все. Было страшно. Страшно умирать, и страшно, что больше уже никогда не суждено, будет увидеть сына. Мысли о сыне пришли сразу после того, как Дмитрий увидел молодого волхва готовящегося совершить жертвоприношение.

Малинин был настолько подавлен своими мыслями, что и не заметил, как по щекам катятся слезы. Что он сам, как последний предатель, маленькими шажками, наплевав на боль, пятится назад. Подсознание само приняло решение и принялось его исполнять. Оно и подсунуло эти насквозь патетичные мысли о сыне, заставив позабыть о чести. Единственным способом спастись было бегство, и Дмитрий, сам того не замечая, едва не ушел, бросив своих.

Именно осознание этого факта и встряхнуло Малинина. Никогда он не был трусом и предателем, и не собирался им становится сейчас! Появился новый страх, который прогнал прочь страх смерти. Сознание очистилось, и обрело ту ясность, о которой и думал Дмитрий, пытаясь успокоиться. Руки перестали дрожать. Все, пути назад нет.

Начался ритуал. Волхвы собрались в два круга — один окружил лежащие на земле тела стражей, второй обступил некроманта. Синхронно волхвы принялись что-то шептать себе под нос. Шептали они очень тихо, и невозможно было разобрать ни слова.

Вперед толкнули молодого волхва. На подгибающихся ногах он вышел вперед и встал перед неподвижно лежащими телами. Капли дождя, скатываясь по оконному стеклу, оставляют за собой мокрые дорожки, точно так же и слезы расчертили юношеское лицо. Он дрожал весь, как трепещет листва под порывом ветра. В руке его подрагивал изогнутый жертвенный нож, длиною в локоть. Мальчишка вцепился в нож, словно пытался найти в нем спасение. Рукоять была слишком большой для узкой мальчишечьей ладони.

Мальчишка стоял и смотрел на свои будущие жертвы. Он вглядывался в их лица, запоминая малейшую черточку. Их образы навсегда останутся в его сознании. Стоял не в силах пошевелиться. Слишком много всего сегодня навалилось на парня. Он знал, что должно произойти, но не верил и сам, что сможет убить ни в чем не повинного человека. Чувства долга и страха боролись в нем, и сложно было предположить какое из них победит.

Стражи отвернулись от места проведения жертвоприношения. Люди не могли смотреть на то, как будут хладнокровно убивать их товарищей. Они вперили свои ненавидящие взгляды в беснующихся возле щита мертвецов. Стражи кусали губы в бессильной ярости и сильнее сжимали рукояти мечей. Скоро, уже очень скоро они обрушат свою ярость на оживших мертвецов. Один только Малинин продолжал, заворожено смотреть за тем, как протекает ритуал. Мальчишка все ни как не мог решиться. Он так же стоял и плакал. Было настоящим чудом, что парень до сих пор не сорвался в истерику. Впервые в жизни Дмитрий начал читать молитву. Впервые он молился, и просил бога лишь об одном, чтобы тот помог парню справиться со всем этим.

Один из волхвов шагнул к пареньку и что-то начал шептать ему на ухо. В ответ парень лишь кивнул головой, громко шмыгнул носом, и быстро наклонившись, одним резким движением перерезал первому стражу горло. Кровь выплеснулась наружу, как выплескивается томатный сок, из разбитой банки. Все лицо молодого волхва оказалось забрызгано кровью. Он не смог больше сдерживать рыдания и зашелся в крике, спрятав лицо в ладони. Порывистым движением отбросил, выполнивший свою работу нож в сторону, и отбежал прочь. Его начало выворачивать наизнанку. Согнувшись пополам, парень выплевывал из себя остатки обеда смешанного с желчью. При этом он не переставал плакать, вцепившись пальцами в собственные волосы.

К волхву поспешил целитель.

А маги тем временем продолжали творить заклятие. Легкая дымка окутала, бившееся в предсмертных судорогах, тело. Дымка начала уплотняться, и вот это уже ни какая, ни дымка, а золотистое сияние, подобное тому, что исходит от нимбов на иконах в православных церквях. Сияние укутало и скрыло под собой, бьющееся в агонии человеческое тело. Что-то происходило внутри, нечто невидимое человеческому зрению. Сияние в точности повторило все контуры фигуры. Потом отделилось и поплыло по воздуху к некроманту. Один короткий миг и вот уже золотой свет окутал человека. Спустя еще один миг сияние пропало. Оно просто всосалось в человеческое тело. Исчезло без остатка. Лишь тело мага изогнулось дугой, и его голова гулко стукнулась об землю. В следующее мгновение некромант уже был на ногах, и отдавал указания.