— Алекса, ты не торопись, подумай, — с сарказмом говорит подруга, когда я уже около получаса смотрю меню ресторана и не могу выбрать ничего из него.

Перечитываю по сто раз знакомые слова, но смысла не улавливаю. Аппетита, как и желание находится здесь, тоже нет.

— Не знаю... — произношу на раздраженном выдохе, закрывая меню. — Буду, что и ты.

— Блин, ты даже себе еду не можешь выбрать. Куда там до выбора мужика! — слишком громко звучит её фраза, что на нас обернулось несколько близ сидящих пар.

— Всю жизнь будешь припоминать?

Наверное, мой голос сейчас был больше похож на шипение. Плевать.

Я вообще за последний месяц не особо контактировала с людьми, теряя навыки цивилизованного человека, и то, что Кира буквально за шкирку вытянула меня из дома, было большим подвигом. Только непонятно для кого. Для меня, что привыкла упиваться своим одиночеством и слышать собственный вой от того, как сильно сердце ноет в груди от своего решения. Или для Киры, которая, несмотря на все мои протесты, всё же сумела привести меня в один из самых крутых ресторанов города.

Утро первого января. Я просыпаюсь от того, что мой телефон разрывается от звонков подруги, которая буквально кричит в трубку, что дорогу расчистили и они с Темой едут к нам.

Шок. Ужас. Паника.

Всё это ледяным ушатом обрушилось на меня. Мужчины еще спали, пока я дрожащими руками запихивала вещи в сумку и удрала из дома, не оставив и записки. Я встретила Киру с мокрыми глазами и попросила уехать от сюда, пообещав всё рассказать потом. И когда это «потом» наступило, после услышанного рассказа, моя взбалмошная, дерзкая и безкомплексная подруга впала в ступор.

Да, да, знаю. Я повела себя, как последняя легкодоступная дрянь. Но пообещала себе одну ночь. Всего одну ночь, когда смогла себе такое позволить. Больше такого не повторится и корить себя за это не собиралась. По крайней мере, я старалась.

Всё, что случилось в Трех соснах, осталось в Трех соснах. И никак не может выходить за пределы этой турбазы.

Я написала заявление на увольнение, сменила номер телефона. С бабушкиной квартиры тоже съехала, а сама перебралась на съемное жильё, и новый адрес знала только подруга.

Я больше не видела этих мужчин. А сердце болело, словно потеряла что-то важное и значимое. Я еще долго ощущала их руки на себе, вкус их губ, слышала в голове их фразы, что опаляют и путают мысли. Но я ушла. Сдержала обещание. Слез не было. Поначалу. Но спустя неделю разрыдалась, когда сошел последний синяк от их грязных ласк.

Словно ничего и не было.