— Ты не виновата, Аврора. Мама запуталась. Она не понимает, что говорит.

Я киваю про себя, фыркая.

Через несколько секунд я успокаиваюсь и только тогда иду к шкафу и переодеваюсь. Я надеваю футболку больших размеров и черные леггинсы, затем спускаюсь вниз и иду на кухню.

Взяв все необходимое, я начинаю готовить круассаны. В середине всего этого я решаю также испечь банановый хлеб. Пока круассаны в духовке, я начинаю замешивать тесто для бананового хлеба.

Я выливаю смесь на сковороду, когда входит Хелиа.

— Что бы ты ни готовила, пожалуйста, дай мне первый кусочек. У меня во рту уже вода, Аврора. Я даже не шучу.

Я громко смеюсь и качаю головой, заканчивая наливать тесто.

Повернувшись и вынув круассаны из духовки, я кладу их на решетку, а банановый хлеб задвигаю в духовку.

— Тебе повезло, они уже готовы. Осталось только добавить сахарную пудру.

Хелиа мгновенно подходит ко мне, его высокая фигура возвышается надо мной, как и у Ремо. Он смотрит на множество круассанов, затем указывает на один.

— Я хочу вот этот.

Я беру ее, кладу на тарелку и протягиваю ему.

Он улыбается, как ребенок, которому дали конфету. Я снова смеюсь, забыв обо всем, что меня беспокоило.

— Ты не знаешь, когда Ремо будет дома? — рассеянно спрашиваю я, посыпая круассаны сахарной пудрой.

— Он не придет.

Я замираю, потом смотрю на Хелиа.

— Что ты имеешь в виду?

Хелиа отрывает кусок круассана и ест его. Его изумрудные глаза переходят на меня, и он пожимает плечами. Что-то вроде страха душит меня, когда он смотрит на меня.

Как будто он что-то знает и может уничтожить меня этим.

Очень заметный шрам, идущий по его лицу, и вся его манера поведения, как у человека, занимающегося исключительно чистым бизнесом, вызывают во мне интересное чувство. Это страх, но в то же время и нет.