Дело с комбедом, пока что, кое-как уладилось: я приобрел себе сторонника в лице младшего дворника Федора. Безграмотный мужик, с огромной черной бородищей и хитрыми глазками. Мне кажется, что Пугачев имел именно такую наружность. Мы часто беседуем, с товарищем Федором о конечной победе коммунизма, когда не будет больше господ, не будет ни бедных, ни богатых, не будет больше империалистических войн, и все буржуи на свете будут уничтожены, и все богатства от них будут отняты и поделены между пролетариями.
Я его спросил: «А как же это так, товарищ Федор, буржуи-то может быть и не захотят отдавать свои богатства, как же взять то их у них?» «Что вы, товарищ», — сказал он мне, как бы удивившись на мою наивность, — «да ведь они же сами нам их принесут». (Его слова оказались пророческими: вот почти уже 20 лет буржуи помогают большевикам)[136].
В результате я приобрел влиятельного друга. На днях он меня звал пить чай в совчайную.
20 апреля 1919 года.
Почти полтора года прошло после ликвидации большевиками нашего полка; в казармах формировались красноармейские части и отправлялись на фронт гражданской войны. Я думал, что всё прежнее уже забыто и рискнул пойти весной к заутрени в нашу полковую церковь.
Посреди церкви стоит аналой, и красноармеец читает апостола. Начинают стекаться прихожане и среди них немало красноармейцев. Приходит прапорщик Решетняк (моего выпуска III-й Петергофской Школы Прапорщиков)[137]. Мы издали с ним раскланялись, но не подошли друг к другу и встали поодаль в полутьме храма.
В алтаре начинаются приготовления к началу богослужения. С беспокойством наблюдаю как к прапорщику Решетняку подходит красноармеец, говорит что-то ему, направляется затем в мою сторону и обращается ко мне: «Очень просим вас, господин прапорщик, помочь внести плащаницу в алтарь».
Переглянувшись с прапорщиком Решетняком, мы подошли к плащанице, приложились и помогли нести ее в алтарь. Отошли затем в темноту.
Началась Лития, запели «Христос Воскресе». Прапорщик Решетник перекрестился и вышел из церкви. Я постоял еще несколько минут и, покинув храм, побрел домой по пустынным улицам. Несмотря на Светлый Праздник, не слышно было радостного колокольного звона.
22 апреля.
Был у Ильи Романовича. Доложил ему, что мне удалось наладить связь с одним моим знакомым, служащим сейчас в губпредкоме, что находится в помещении бывшего департамента Уделов [на Литейном[138]]. В случае надобности я смогу перерезать телефонные провода, ведущие из караульного помещения (взвод красноармейцев с двумя пулеметами). Успехи Адмирала Колчака в Сибири очень значительны, он уже подходит к Казани и Самаре.
Илья Романович сказал, что Колчак надеется быть в Москве к первому июля. Помогай Бог! Выходя, встретил в дверях старика, в бурке, без ноги.
Придя домой, долго рассматривал портрет адмирала Колчака, найденный мною в старом иллюстрированном журнале. Погоны с Орлами, волевое лицо, Георгиевский крест. Мне кажется, что вот такой человек железной воли, горячий патриот, прямой и честный, и нужен России. Самое главное нужна железная воля и тяжелый кулак — только так можно бороться против большевиков. Глава России должен быть вождем без страха и упрека: «мне жизнь не дорога», — сказал Великий Петр, — «была бы жива Россия». Вождь должен не только уметь водить свой народ, но должен подавать пример жертвенности и стойкости и, если это понадобится, как часовой умереть на своем посту, но не бросить Россию на произвол судьбы, думая только о себе и о своих близких.
25 апреля.
Все жители Петрограда разделены на 3 категории: 1) люди, занимающиеся физическим трудом, так сказать советское дворянство; 2) занимающиеся интеллигентным трудом, т. е. бессловесные трутни, и 3) люди ничем не занимающиеся, т. е. «буржуи» (парии).
Сегодня происходило общее собрание жильцов нашего дома для выбора нового комбеда. Когда все собрались, то товарищ Штейнберг предложил всем лицам 1-й категории поднять руки. Всех остальных попросил удалиться, так сказать за ненадобностью. Это называется, по всей вероятности, «всеобщее, прямое, равное и тайное голосование». Разве ради подобного «народоправства» из кожи лезли творцы «освободительного движения»?
26 апреля.
Сегодня в трамвае встретил Екатерину Петровну Покровскую. Она ехала в пересыльную тюрьму с корзинкой, с едой для своего мужа Николая Николаевича (последний императорский министр иностранных дел) и для сына Жоржа, моего одноклассника по гимназии. Я постарался, как мог, ее утешить и подбодрить, но, надо сказать, что она сама великолепно собой владела и мужественно переносила свое ужасное испытание.
Я знаю, что Н. Н. Покровский был всеми уважаемый министр, и я могу подтвердить, что это была русская семья редких душевных качеств[139].
28 апреля.