Переборка, на которую опирался Хорнблоуэр, внезапно дрогнула, и до ушей его донесся звук пушечного выстрела. Этот выстрел возвещал о том, что чрезвычайное заседание Военного Трибунала Флота открыто.

— Пора идти? — спросил Мак-Кул. — Да.

— В таком случае я без сожаления оставляю эти деликатесы недоеденными, не вызывая при этом упрека в отсутствии хороших манер.

Конвой с заключенным поднялся на верхнюю палубу. Впереди шли два морских пехотинца с примкнутыми штыками, за ними Мак-Кул и Хорнблоуэр, сзади два капрала и оружейник.

— Прежде я частенько проходил этим путем, хотя и не с такой помпой, — заметил Мак-Кул лейтенанту Хорнблоуэру.

Хорнблоуэр ничего не ответил. Он был начеку: вдруг подконвойный вздумает в этот момент бежать и бросится в море.

Военный трибунал. Золотое шитье капитанских галунов. Накатанная церемония. Краткий допрос свидетелей и подсудимого. Выступление обвинения и защиты. Последнее слово подсудимого.

— Я многое мог бы сказать, — заявил Мак-Кул в своем кратком выступлении, — но вы, прислужники безжалостной тирании, все равно не прислушаетесь к моим словам. Поэтому я умолкаю, а вы, убийцы, делайте свое грязное дело.

Спустя пятнадцать минут все было закончено.

«Барри Игнациус Мак-Кул приговаривается к повешению за шею…» — гласил приговор.

Осужденного поместили в ту же пустую кладовую, которая теперь приобрела официальный статус камеры смертника. Как только Хорнблоуэр вошел туда, на пороге появился запыхавшийся мичман.

— Капитан просит вас, сэр, подняться для беседы в его каюту, — выпалил он, не успев перевести дыхание.

— Хорошо, — невозмутимо сказал Хорнблоуэр.

— Там с ним сам адмирал, сэр, — добавил мичман шепотом.

Адмирал — достопочтенный сэр Уильям Корнуоллис — и в самом деле оказался в капитанской каюте вместе с уже знакомым Хорнблоуэру лейтенантом Пейном и капитаном «Славы» Сойером. Адмирал после представления ему Хорнблоуэра сразу же перешел к делу.

— Вы отвечаете за подготовку и проведение казни? — спросил он.

— Так точно, сэр.

— Тогда слушай, сынок…

Корнуоллис пользовался во флоте огромной популярностью. Он был строг, но всегда справедлив, и отличался незлопамятностью. О его личной храбрости и высочайшем профессионализме ходили легенды. Под прозвищем Синий Билли он был героем неисчислимых анекдотов и песенок. Сейчас, однако, он находился в явном затруднении, не имея подходящих слов их высказать.

Хорнблоуэр терпеливо ждал продолжения.