По исполкомовским документам она считалась собственностью дехканина-середняка. Но подлинным ее владельцем был сын эмирского придворного Ахмедбека молодой Наруз Ахмед. Тут жили его мать, вторая жена (первая была в городе) и юридический "хозяин" усадьбы со своей женой. Он совмещал в своем лице обязанности домоуправителя и садовника, являясь в то же время самым преданным и верным человеком Наруза Ахмеда.

Едва Наруз Ахмед успел спешиться, как бог весть откуда выскочил садовник, подбежал к нему, рассыпался в приветствиях, приложился к халату хозяина и, подхватив коня под уздцы, застыл в ожидании распоряжений.

Наруз Ахмед снял с себя халат, стряхнул с него пыль и бросил на седло.

— Кто-нибудь спрашивал меня? — спросил он садовника.

Тот отрицательно закачал головой.

— Расседлай коня и приходи сюда, — приказал Наруз Ахмед.

Размяв скованные долгой ездой ноги, он прошел к каштану и уселся на скамью. Откинувшись на спинку, Наруз Ахмед стал сосредоточенно смотреть в изжелта-серое высокое небо, где по воображаемой спирали, отыскивая добычу, парил стервятник.

Наруз походил на уменьшенную, "мелкомасштабную" копию своего отца. У него было такое же узкое, удлиненное лицо, такие же тонкие с изломом губы, такой же нос с хрящеватой горбинкой и косо прорезанные навыкате глаза. Только все это помельче, похудее, поуже.

Когда садовник вернулся и встал перед хозяином, между ними произошел короткий разговор:

— Сколько подготовлено? — спросил Наруз Ахмед.

— Девять.

— Так мало?

Садовник объяснил, что в кишлаке остается не больше, и то самые одряхлевшие, а лучшие забраны на стройку канала.

Наруз нахмурился. Объяснение, видимо, не удовлетворяло его.

— А где эти девять?

— В долине.

Некоторое время он что-то обдумывал, постукивая концом плети по пыльным голенищам, потом сухо произнес:

— Подготовь двух к вечеру. Я пойду к себе, отдохну. Если кто будет спрашивать меня, проведи в мою комнату, но так, чтобы никто не видел.

— Все будет сделано, хозяин, — заверил садовник.

Наруз Ахмед прошел в дом, повидался с матерью и женой, долго управлялся с большим блюдом горячего жирного плова, выпил несколько пиал светлого зеленого чая и улегся спать.