Имя «Джессика» больше подошло бы розовощекой, блондинистой, хрупкой девочке-балерине.

Кадотт усмехнулся.

— Я могу оставить это себе? — Он щелкнул пальцем по лежащему на столе тотему.

Меня одолели сомнения. Хотя тотем еще не был внесен в список улик, мне следовало это сделать. Кто знает, ценен он или нет? Возможно, Уильяму Кадотту это известно.

— Пока что да.

Схватив чистый листок бумаги и нацарапав что-то на нем, я ткнула пальцем в нижнюю часть листка:

— Подпишите.

Уилл взял ручку и подписался, и только потом спросил:

— Что это?

Никудышный из него законник.

— Это улика. Я вам даю ее под расписку и с возвратом.

— Хорошо.

Снова повисла тишина. Пора прощаться, но я не знала, как это сделать.

— Будем на связи, Джесси.

То, как он произнес мое имя, заставило вспомнить сияние его кожи в лунном свете. И напряжение мускулов, и то, как качалась серьга.

Когда же у меня в последний раз был секс? Судя по моим мыслям, слишком давно. Так давно, что я даже не могла припомнить. Ни когда, ни почему, ни даже с кем.

Что мне следовало помнить, пока я не выставила себя еще большей дурой, так это, что Кадотт выступал только в роли эксперта-консультанта, не более.

Взяв себя в руки и максимально следуя этикету, я сказала:

— Спасибо за потраченное время, профессор.

Он взял мою протянутую руку, и я вновь окунулась в грезы. Мне хотелось знать, на что способны эти длинные, смуглые пальцы, хотелось почувствовать большие, грубые ладони Кадотта на коже и увидеть все то, что я видела прошлой ночью. Дотронуться до его тела и попробовать его на вкус.