Сорок лет тому назад зародыш этой акулы был выброшен в море в виде и размерах жалкой еловой шишки, — готовая добыча для всякого, кому она могла подвернуться. Он избежал челюстей морской собаки и многих иных хищников: жизнь его была сплошным рядом чудесных спасений от смерти. Из миллиона таких же зародышей, появившихся в тот же год, уцелел лишь он, да еще несколько остальных.
Тридцать лет акула хранила лагуну для себя, как свирепый тигр джунгли.
Она знала пальму на рифе, когда та только лишь зарождалась от семени, и знала риф до рождения пальмы.
То, что она пожрала за это время живых существ, составило бы целую гору, а между тем она была так же чужда вражды, как меч, и столь же жестока и бездушна. Она была духом лагуны.
С внезапным криком Эммелина указала гребцу на хищницу. Он оглянулся, бросил весло и поспешил к лодке. Между тем Эммелина схватила оставшееся весло, нацелилась и метнула его лопастью вперед в акулу, теперь уже явственно видимую и близкую к пловцу.
Она никогда не могла научиться прямо бросить камень, а между тем весло прямо, как стрела, достигло цели, на миг ошеломив хищницу.
Этого оказалось достаточно. Минуту спустя Дик ужо перекинул ногу за шкафут и был спасен. Зато весло пропало.
XXXIX. Рука океана.
В лодке не осталось ничего, что можно было бы использовал, для гребли; весло же отстояло от них всего лишь за несколько ярдов, но поплыть к нему означало верную смерть, а между тем их уносило прямо к морю. Дик рискнул бы, несмотря на все, броситься в воду, если бы не то, что явственно видел за кормой очертания акулы, плывшей за шлюпкой с одинаковой с, ней скоростью.
Казалось, что Коко понял их тревогу. Он подлетел на воздух, описал над ними круг, потом снова спустился на корму и сел, весь нахохлившись.
Дик стоял в отчаянии, ухватившись руками за голову.
Берег отдалялся от него, голос прибоя усиливался, и он ничего не мог сделать. Мощная рука океана отнимала у них остров.
Потом внезапно маленькая лодочка вступила в бешеную скачку двух течений, стремившихся из правого и левого рукавов лагуны; голос прибоя вдруг раздался, как если бы настежь распахнули дверь.
По сторонам рушились валы и кричали чайки, и на миг океан как бы поколебался, взять. и их с собой, или разбить о коралловые утесы.
Нерешимость эта длилась всего мгновение: сила отлива победила силу прибоя, и подхваченная течением лодочка мирно выплыла в море.
Дик бросился рядом с Эммелиной, которая сидела на дне шлюпки, прижав ребенка к груди. При виде отдалявшейся земли мудрая в своем инстинкте птица поднялась на воздух. Трижды она описала круг над уплывающей лодкой, затем, как прекрасный, но неверный дух, направилась к берегу.
XL. Вместе.
Остров медленно утопал на закате; это был уже не более, как след, как пятно на юго-западном горизонте.
Дело было перед новым месяцем, и маленькая лодочка уплыла из светлого заката в мир смутных лиловых сумерек и продолжала теперь плыть иод светом звезд.
Эммелина. прижав ребенка к груди, прислонилась к своему спутнику: оба молчали. Все чудеса их краткой жизни завершились этим заключительным чудом — этим совместным уходом из мира Времени, этим странным путешествием — куда?