Вокруг постоянно происходили истории, в которых мои сверстники совершали неправильный выбор. Я понимал, что мне нужно научиться принимать верные решения и избегать ловушек.

Мама была не просто умной, а по-настоящему мудрой женщиной. Она знала мне цену. Знала, что я неплохой мальчик, голова у меня на плечах есть, но отдавала себе отчет, как велико дурное влияние вокруг, а когда ребенок растет без присмотра, опасность поддаться дурному влиянию возрастает. И мама приняла радикальное решение. Когда я перешел в старшие классы, она взяла ссуду под наш дом – 80 000 долларов.

Странно, я до сих пор помню все подробности, как вчера, хотя дело было давно. Может показаться, что это уйма денег, но если подумать, не так это и много. Особенно учитывая мамин план. А план был вот какой. Мама присматривала за мной, чтобы я не пошел по дурной дорожке. Деньги должны были заменить ее заработок. Эту сумму нам предстояло растянуть на три года, пока я не окончу среднюю школу. То есть закладная шла и на оплату счетов, и на долг за дом. В общем, получалось, что мы затянули пояса потуже и вовсе не шиковали.

Почему это было мудрое решение? Мама могла избрать другой путь. По-прежнему пахать на трех работах и отправить меня в интернат или военную школу, куда-то под строгий присмотр. Но этого она не могла себе позволить, – такие школы слишком дороги. Даже если бы она влезла в долги и подыскала мне стипендию на обучение, никакой интернат мы все равно не потянули бы. Возможно, строгая интернатская дисциплина мне бы и помогла, но она нам была не по карману.

Мама решила, что 80 000 нам хватит, чтобы она оставила себе одну работу вместо трех и большую часть времени проводила со мной, карауля каждый мой шаг и оберегая меня от соблазнов и дурного влияния. Вероятно, она почувствовала, что, если за мной не присматривать, я быстро покачусь по наклонной плоскости и окажусь в тюрьме.

Фактически, эти 80 000 долларов были маминой инвестицией в меня и мое будущее. Да, все мамы на свете – вечные начинающие предприниматели, они вкладывают и вкладывают, они – наши ангелы-инвесторы.

Для моей мамы это было нелегкое решение – отказаться от надежного источника дохода. К тому же она знала, что получить хорошую работу обратно очень сложно (а она пожертвовала двумя такими работами). Но у нее не было выбора, она боялась оставить меня без присмотра и решила заплатить за это дорогую цену. Только в этом случае, как ей казалось, я смогу окончить школу и не сбиться с пути.

В то время я по молодости лет был не способен оценить колоссальное мамино самопожертвование – я даже не понял, что это была жертва. Она развернула свою жизнь на 180 градусов, изменила ее полностью, – и все ради того, чтобы я получил образование. Нутром мама чуяла, что за мной нужен глаз да глаз, иначе я брошу школу и пущусь во все тяжкие, а так она могла быть уверена, что я двигаюсь в верном направлении. Она знала, что мне постоянно надо напоминать, куда идти и к чему стремиться, меня необходимо мотивировать и опекать.

Теперь я вижу ту давнюю ситуацию мамиными глазами и понимаю ее чувства. Нетрудно догадаться, что жили мы по пословице «маленькие детки – маленькие бедки». Я, по мере того как подрастал, ввязывался во все более серьезные неприятности. С серьезными последствиями, естественно. Как я уже говорил, мои друзья то и дело влипали по-крупному: одного подстрелили, другого арестовали, третьего убили в потасовке между торговцами наркотиков… Почти каждый месяц с кем-то из моего окружения случалась новая трагедия, вокруг были сломанные жизни, а ведь многих неприятностей можно было избежать. Поэтому мама, насмотревшись на эти ужасы, решила: «Лучше я буду меньше работать, но больше времени проводить с Даймондом и всегда смогу вернуть его на путь истинный, если он собьется с дорожки. Что бы ни случилось, ему будет к кому обратиться».

Так мы и стали жить. Мама подсчитала, что 80 000 долларов наличными нам хватит на три или даже четыре года. Так и получилось: эти деньги кормили нас, пока мама приглядывала за мной. Она не считала, сколько потеряла на этой «сделке» и дорого ли ей обошелся отказ от двух работ. Ее не волновало, что весь образ жизни изменился. Главное, по ее словам, что она удержала меня на краю пропасти. Мне действительно было к кому обратиться, было кому обо мне позаботиться. Мама всегда обо мне заботилась. При этом, надо сказать, она вовсе не опекала меня вроде тех мамаш-наседок, которые не выпускают ребенка из-под крылышка и круглосуточно над ним кудахчут. О нет, моя мама была не из таких. Она не водила меня за ручку в школу и не требовала, чтобы я отзванивался ей после уроков. Но она всегда откликалась, когда была мне нужна. Вечным фоном она присутствовала в моей жизни. И это было очень важно для меня. Это меня спасло.

Итак, мама не кудахтала надо мной как наседка, но следила за мной пристально, как коршун. У нее был пунктик: по вечерам у нас существовал комендантский час, мне надлежало быть дома к определенному времени. Часов у меня не было, за временем я не следил, но определял его по самолету «Конкорд». Дело в том, что мы жили неподалеку от аэропорта «Кеннеди», поэтому вечером в одно и то же время было отчетливо слышно, как «Конкорд» идет на посадку. Мама, бывало, говорила: «Даймонд, пока ты добираешься домой быстрее “Конкорда”, все в порядке».

Так что я болтался на улице с друзьями, бегал за девчонками, гонял мяч, словом, развлекался как мог где-нибудь в двух кварталах от дома. Но, едва заслышав, как гремит в небе мотор «Конкорда», я мчался домой. Ух, и бегал же я! Летел быстрее самолета, это точно. Я отлично знал: если я опоздаю к урочному часу, меня ждет взбучка.

Правда, мама принимала во внимание, что летом темнеет позже, так что в это время мне полагалось два лишних часа на прогулки. Тогда я ориентировался по небоскребу «Эмпайр Стейт Билдинг» – кто ж его не знает! Огни на нем зажигались, когда начинало темнеть, а сам небоскреб такой высокий, что его и у нас в Квинсе было прекрасно видно. Знаете, что самое смешное? Сейчас контора моей фирмы располагается на 66-м этаже этого самого «Эмпайра», и когда я поднимаюсь в лифте, то всегда вспоминаю, как мальчишкой высматривал, не зажглись ли вечерние огни на вершине небоскреба и не пора ли бежать домой.

Вот по таким «часам» я и жил в детстве: по самолету «Конкорд» и по огням небоскреба «Эмпайр Стейт Билдинг». Для меня и самолет, и небоскреб стали еще и важными и мощными символами. В детстве я отмерял время по посадке «Конкорда», а сам твердил себе: «Вот вырасту большой и тоже когда-нибудь полечу на этом шикарном самолете!» Конечно, к тому времени, когда я начал прилично зарабатывать, «Конкорды» уже сняли с эксплуатации, но вот офис у меня, и правда, на верхних этажах «Эмпайра». И по вечерам, когда на небоскребе загораются огни, а я все еще сижу на работе, то представляю, как сейчас по всему городу ребятишки торопятся домой, чтобы не влетело от родителей.

Вот так мы и жили.

С деньгами дома было туго. То есть, прямо скажем, мы с мамой и раньше не шиковали, но теперь приходилось экономить буквально на всем. Думаю, этот детско-юношеский опыт экономного житья во многом определил мое дальнейшее отношение к деньгам. Крыша над головой у нас была, раздетыми-разутыми мы не ходили, но вынуждены были учитывать каждый цент. Иногда не получалось в срок заплатить по счету за электричество, потому что тогда не хватило бы на продукты. А зимой, случалось, мы неделями обходились без отопления. Но мы справлялись и не сдавались. При первой же возможности я начал подрабатывать, чтобы вносить свою долю в семейный бюджет. Работал я изо всех сил, потому что у меня был стимул – нужно оплачивать те счета, на которые не хватало денег у мамы.