После чего их пригласили на баркас, доставивший их на пляж под скалами. Перед тем, как занять своё место в Баркасе, леди Пикеринг сказала мне:
– Будьте же вы прокляты!
– Your ladyship[51], не мы начали эту войну, и не мы убивали женщин и детей на Бермудах. Заметьте, что мы уничтожаем лишь военных и военное имущество, и то лишь в ответ на ваши же действия.
Дама занесла руку для пощёчины, чуть подумала, и рука её безвольно повисла, а плечи затряслись от бесшумных рыданий.
– Передайте это письмо вашему королю – там указано, что именно нужно сделать, чтобы остановить войну.
И я вручил ей письмо, текст которого гласил:
"Дорогой король Джеймс, это только начало. Не нужно было захватывать наши земли, убивать наших людей, и помогать нашим врагам. Надеемся на ваше благоразумие, извинения, прекращение помощи самозванцам, и компенсацию ущерба – тогда мы согласны на мир."
Больше английские корабли нам на этом отрезке пути не попадались, а у нас не было ни времени, ни, если честно, сил для продолжения боевых действий в этих водах. Вот если бы послать что-нибудь с осадкой поменьше вверх по Темзе… Но, как говорила Герцогиня в русском переводе "Алисы в стране чудес", "всякому овощу – своё время."
Утром тридцатого марта мы вошли в Эресунд. Но если ещё тогда, в первый наш вояж, это был сугубо датский пролив с мирной жизнью на обоих берегах, то сегодня он выглядел совсем иначе. На юго-западном берегу горели пожары, а замок в Эльсиноре был всего лишь обугленной руиной. Посмотрев в бинокль на северо-восточный берег, мы увидели шведский флаг над Хельсингборгским замком. Интересно…
Мы пошли дальше – прежде чем кого-нибудь обстреливать, неплохо бы узнать, что происходит на самом деле. Мы решили, что, наверное, наш друг король Кристиан сможет нам рассказать, что происходит, и чем ему мы можем помочь.
Через полчаса, мы услышали пушечные выстрелы – чуть южнее, у Копенгагена. Вскоре мы увидели дымы на западной стороне, а потом множество кораблей в самом проливе. Вскоре уже можно было различить в бинокль флаги, большинство – с красным крестом на белом фоне, другие – с жёлтым на синем. Некоторые корабли горели, но с берега никто больше не стрелял, а вот корабли бомбардировали Копенгаген.
Так, подумал я. Повторяют, точнее, предвосхищают "подвиг" одноглазой свиньи – Нельсона, который через двести лет в нашей истории точно так же уничтожал Копенгаген. Ну что ж, ребята, зря вы это затеяли…
Наши артиллеристы принялись за работу, и, один за другим, английские корабли начали тонуть в холодных водах Эресунда. Потом, как по команде, стали сползать флаги, и оставшиеся в живых корабли пошли к берегу. Как обычно, доброе слово и пистолет, точнее, пушки, оказались более действенным аргументом, чем доброе слово без пушек.
Из сорока пяти английских и шести шведских кораблей уцелели двадцать четыре английских, включая и флагман самого адмирала Томаса Говарда; от шведских не осталось ни единого. Вскоре все они стояли у причалов города, а их команды брели в замок Фредериксборг, где им предстояло провести незабываемые дни в промозглых подвалах. А некоторых – включая самого адмирала – мы пригласили сначала к себе для основательной и неторопливой беседы.
Но сначала мы нанесли визит Его Величеству королю Кристиану. Его мы нашли живого, но раненого, точнее, посечённого кирпичной крошкой после попадания ядра в стену рядом с ним, в развалинах Копенгагенского замка.
– Мой любезный принц, как я мог покинуть свой пост? – спросил меня Кристиан, когда я смотрел на него с немым укором, пока кто-то из наших ребят дезинфицировал его раны. – Я не просто король Дании, но и главнокомандующий её вооружёнными силами.
Кристиан рассказал, что месяц назад армада из восьмидесяти пяти английских и тридцати двух шведских кораблей пришла в Копенгаген и потребовала передачи Скании, провинции с другой стороны Эресунда, "законному шведскому королю" – Анри Лотарингскому.
Так как у него было намного меньше кораблей, то Кристиан, скрепя сердце, согласился – при условии дальнейшего суверенитета над Эресундом и решения шведского конфликта путём переговоров. С Густавом у него отношения, конечно, тоже не сложились, но одно дело – холодный мир со шведами, другое – война со шведами и англичанами одновременно.
Вчера часть англо-шведского флота вернулась и ему был передан ультиматум – немедленное вступление в войну с русскими на стороне англичан. Он отказался. Сегодня на рассвете началась бомбёжка Эльсинора и Копенгагена. Эльсинор был превращён в руины за считанные минуты, а обстрел Копенгагена продолжался с удвоенной яростью. Береговой артиллерии поначалу удалось поджечь несколько кораблей, но её вскоре всю уничтожили. А датского флота не стало уже в первые минуты сражения – корабли, стоявшие на рейде, не ожидали внезапного нападения.
– И вы не можете себе представить, мой дорогой принц, как мы рады вашему здесь появлению!!