6. Тюрьма в раю

В Новоалексеевске, именуемом англичанами Сент-Джордж, и в фортах мы обнаружили семьдесят три трупа и сорок пять раненых, а шестьдесят восемь англичан сдались. Ещё в бухте святого Марка наши ребята подробно расспросили выживших на "Золотом кабане" о Бермуде. Тогда на Бермуде были одни лишь солдаты, действовал один лишь нижний форт и одна верфь, форты у прохода ещё только начинали строиться, а крепость на холме была грудой камней – именно на том самом месте находился Новоалексеевский форт. Так что информация была неполной.

Опросы пленных помогли установить, что среди английского гарнизона тридцать три из выживших при освобождении Бермуды были "ветеранами" той операции, а из гражданских – сам губернатор Томас Пикеринг, начальник порта, оба таможенника, хозяева обеих верфей, хозяин постоялого двора, и даже англиканский священник Бенджамин Кардин. Последний был в 1603 году корабельным священником, и именно он объявил тогда, что православные "ещё хуже, чем паписты", и что убийство "их самок и личинок так же угодно Господу, как и казнь их самих."

Всем англичанам, участвовавшим в той операции, было выдано по участку в Новоалексеевке (переименованной в Сент-Джордж) и обещано по "пять акров земли" на других бермудских островах. Обещания на данный момент так и остались таковыми, ведь до того нужно было "разобраться" с русскими партизанами, численность которых англичане были склонны преувеличивать раз в двадцать, не меньше. Очередная экспедиция для зачистки Главного острова планировалась вскоре после прибытия следующей эскадры, в трюмах которой должен прибыть целый полк. После зачистки, его намеревались послать дальше в новосозданную Виргинскую колонию, а на островах планировалось наконец-то нарезать участки для ветеранов.

Впрочем, и Новоалексеевку они, надо отдать им должное, грамотно перестроили. Бывшие общежития – до строительства индивидуального жилья время не дошло – переделали в казармы и постоялый двор. Деревенский клуб – служивший и школой, и администрацией – был перестроен в Дворец губернатора. Храм святого Николая превратили в церковь святого Георгия, свалив иконы в кладовке. Дом причта стал домом священника, там теперь обитал досточтимый Бен Кардин с супругой. Порт и верфь расширили, достроили таможню, построили ещё одну верфь. Кроме того, появилось несколько домиков для местных чиновников.

Кроме того, строился новый район, с пирсом, складами и кабаками. О его предназначении мы узнали чуть позже. Но всё по порядку.

Как быто ни было, все местные чиновники и люди, кому хоть что-либо принадлежало, оказались военными преступниками. У многих, конечно, уже были привезённые из метрополии жёны, а у кое-кого и дети, но всю тяжёлую работу делали другие. И на верфях, и на строительстве, и в порту, и на постоялом дворе работали, как ни странно, ирландцы.

Мы допросили нескольких из них. Далеко не все говорили по английски, многие знали лишь по нескольку слов. Тем не менее, ещё до того, как мы побеседовали с губернатором и другими личностями, мы узнали много интересного от тех ирландцев, которые английскийзнали.

В Ирландии только что закончилась Девятилетняя война – одна из последних попыток отвоевать Ольстер у англичан. После её окончания, сотни ирландцев были казнены самыми варварскими методами – но большинство других, вместе с жёнами и детьми, были посланы в новую колонию под названием Виргиния, которую в моей истории основали лишь в 1609 году. Здесь же решили поторопиться, узнав про Русскую Америку и решив, что "кто не успел, тот опоздал", и что поэтому нужно начинать колонизацию Северной Америки как можно быстрее. И город Элизабеттаун был создан там же, где в нашей истории появился Джеймстаун, уже в 1602 году.

В Виргинии были нужны ремесленники всех мастей, а также земледельцы для плантаций, которые принадлежали англичанам. И ещё при Елизавете начали обращать ирландских повстанцев, а также тех, кто жил в мятежных частях Ольстера, в рабство, и посылать их через Бермуду в Элизабеттаун. Корабелов же и других мастеровых, а также кое-кого из крестьян и грузчиков, частично оставляли на Бермуде.

Делалось это по-разному. Некоторых Пикеринг и его дружки попросту нагло забрали к себе. Других же либо взяли в "аренду" у короны, либо "купили". Более ценным приобретениям оставляли семью или даже "покупали" для них жён – хоть Пикеринг и многие другие англичане и были сволочами, но они не были дураками, и они понимали, что иногда следует мотивировать и рабов. В любом случае, для этих категорий ирландцев жизнь была относительно терпимой.

Хуже было девушкам от четырнадцати до двадцати лет, не попавшим в жёны – их закупали для публичного дома. Как правило, это были супруги и дочери тех, кого отправляли в Виргинию – англичанам было наплевать на семьи. Почти все из них подхватили на "работе" кто сифилис, кто гонорею; если это всплывало, то их просто вешали. То же делали и с забеременевшими. Тела их выбрасывали в тот же ров, где уже покоились останки наших людей – это было "кладбище еретиков". Скольких постигла та участь, мы не знали; в живых же оставалось двадцать четыре девушки и женщины. Ещё три девушки были "наложницами" – Пикеринга, командира нижнего форта Джонсона (тоже участника захвата острова), и даже Кардина, даром что последний был священником и к тому же женатым. Всем им было по четырнадцать лет – трёх своих предыдущих "пассий" сии достойные мужи недавно отдали в публичный дом, "обменяв" их на новоприбывших.

Большинство ирландцев, которые работали на острове, жили в зданиях, напоминавших тюрьмы, построенных в основном из известняка (кедр предназначался в первую очередь для кораблей). Вместо окон были небольшие отверстия в стене, чтобы никто не мог сбежать. В них оказалось шестьдесят два человека, все мужчины.

Для семейных – таких было одиннадцать человек – было построено специальное "общежитие", где у каждой семьи, вне зависимости от количества детей, было по одной комнате, впрочем, довольно крупной – метров примерно в пятнадцать. Четыре комнаты пустовали.