Занавески были приоткрыты. Сетка позволяла ему смотреть, оставаясь невидимым. Кас разглядывал город, что проносился мимо. Собравшаяся толпа махала им, бросая на дорогу цветочные венки. Уже было слишком поздно, когда он вспомнил о своей лошади, оставленной у озера. Кас простонал про себя. Он потерял ее уже дважды за этот день.
Всю оставшуюся дорогу королева и няня его игнорировали, разговаривая между собой на брисанском. Кас понимал этот язык так же хорошо, как свой. Няня Фаустина произнесла:
– Бедная девочка. Это я должна была нести малыша. Ох, если б не моя окаянная нога.
– Я рада, что это была не ты, моя милая, – ответила королева Джехан. – Я бы не вынесла, если бы тебя ранили, – а потом едва слышно добавила: – Я найду того, кто это сделал, и убью его.
Фаустина скатала испорченное платье в шар.
– А я помогу.
Кас молчал. Он проигрывал в памяти секунды, предшествовавшие попаданию стрелы в няню. Он видел лучника нечетко. Перед ним лишь мелькнул профиль, рука, натянувшая тетиву со стрелой. Расстояние от Каса до окна через все озеро нельзя было назвать небольшим. И все же он не мог перестать думать, что человек в окне, пытавшийся убить принца, был не мужчиной, а женщиной.
5
Дверь распахнулась в то же мгновение, как карета остановилась, и перед ними возник мужчина – бледный и взволнованный.
– Ваше величество, ребенок…
– Не пострадал, – заверила его королева Джехан. – Но он ужасно замерз, мастер дворецкий.
– Ну, это мы исправим. Пожалуйста, позвольте мне. – Он помог ей выйти из кареты, не заметив Каса, который пристально за ним наблюдал. Джакомель, мастер дворецкий Пальмерина, был уже в годах, по-прежнему с солдатским мускулистым телосложением, несмотря на то, что давно вышел в отставку. Брови у него были такими же темными и густыми, как и его усы, завивавшиеся у кончиков. На нем была безукоризненная черная униформа. На поясе висела связка ключей всех форм и размеров. В детстве Кас всегда безошибочно распознавал его приближение по бряцанию и перезвону железа.
Старая няня последовала за королевой. Но, прежде чем выйти, Фаустина убедилась, что Кас на нее смотрит. Она приложила палец к уголку глаза, а потом указала на него. Ее послание было ясным: она за ним наблюдает. Кас приложил все усилия, чтобы в чертах его лица не промелькнуло веселье. Он уже кое-что знал о самосохранении.
Кас остался в карете один. Там было тихо. Снаружи царил хаос. Стражники шумели вокруг королевы. Слуги лихорадочно бегали туда-сюда. Хрипло мяукала домашняя рысь. Через дверь Кас впервые за долгое время взглянул на донжон Пальмерин – массивное здание того же розового цвета, что и стены, окружавшие город. Невысокие ступени вели к дверям, обитым железными гвоздями. Прямо над дверями находилось великолепное окно в три человеческих роста, вырезанное в форме изящной розетки с двенадцатью лепестками.
Королева Джехан остановилась у крыльца и повернулась к дворецкому.
– Мы уже знаем дорогу, мастер дворецкий. Нам не нужно сопровождение. Ваше внимание требуется кое-кому другому.
Последовало короткое озадаченное молчание.
– Другому, ваше величество? Простите меня, но кому же?..
Королева Джехан перевела взгляд на карету. «Ты и дальше будешь там прятаться? – сказало выражение ее лица Касу. – Давай уже выходи». Сделав глубокий вдох, он шагнул вниз, из тени к свету.
Вопросительный взгляд дворецкого упал на Каса. Он сразу же его узнал. Глаза мастера Джакомеля становились все шире и шире. Он схватился за сердце, словно этот шок причинил ему физическую боль.