— Анатолия Федоровича? Это прокурора то сенатского?
— Тебя, Георгий! — с истовой верой произнесла матушка. Да и нас всех.
—Подавятся…
—Не тот случай чтобы проверять… — резонно отметила матушка поставив точку в споре.
Так или иначе Набоков получит портфель. Ну ин ладно.
Министром Императорского двора и уделов стал как собственно и было до того — Илларион Иванович Воронцов-Дашков. На нем настаивала Мария Федоровна — но Георгий и не думал возражать. Воронцов не глуп богат и деловит да и предан — если не лично ему то династии несомненно. Из отцовских сановников — то есть службу знает.
Надо будет распорядиться, чтобы подтянул дворцовых слуг. Ибо это они на людях при одном появлении господ замирают аки кролики перед удавом. А за спиной как докладывают, брюзжат на своих хозяев, разносят сплетни про августейших особ, втихую пакостничают, склочничают, подают невероятные счета, воруют провизию и напитки…
МИД решил даже и не раздумывая оставить Гирсу.
Позавчера пригласил к себе сообщить о назначении — и заодно обсудить иностранные дела — и проговорили долго, пили чай с тартинками… Вспомнили отца — старик даже пустил слезу.
Потом была встреча с Победоносцевым — он сохраняя за собой Синод должен был официально руководить Государственным контролем.
На него к слову уже жаловались — ни генералов статских, ни подрядчиков не ставит ни во что — грозится судом и расправой.
Но встреча его разочаровала признаться — не успел монарх осведомиться по поводу жалобщиков, так Константин Петрович разразился длинной речью о политической морали.
— Государь! — тоном врача сообщающего пациенту о неутешительном диагнозе начал он. Я хотел бы поговорить о настроениях в обществе. В последнее время раздаются голоса осмелевших, что не чувствуя тяжести длани отца вашего увлеклись бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах державного управления… Вы должны… — он запнулся. Вы должны дать всем понять что будете охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его ваш незабвенный покойный родитель! Что крамоле и вольнодумству послабления не будет!
(«Я
— Также полагаю, что надлежит водворить в обществе пошатнувшиеся начала христианские! — сел на своего любимого конька Победоносцев. Вольнодумство и распущенность идут рука об руку! Бурный рост распущенности в стране: увеличилось число разводов, внебрачные дети превращаются в законных почти беспрепятственно! Стало возможно жениться на супруге соседа, просто купив соответствующее решение духовной консистории. Полагаю что нужно вспомнить про законы — ибо многие забыли что еще недавно за подобное ссылали в монастыри, штрафовали, приговаривали к церковному покаянию.
Георгий мысленно покачал головой. И в прежние времена разводы случались, да и, вряд ли сильно возросло и количество внебрачных детей… Да и что плохого в том, что дети стали по праву носить фамилии своих настоящих отцов, а любящие друг друга люди могут соединять свои судьбы?
— А между тем порча нравов идет не сама собой — как говорят некоторые — а сверху вниз! — излагал обер-прокурор свои мысли. Наш высший свет до самых высоких особ показывает дурной — дурнейший! — пример народу! Можно ли требовать от крестьянина или мещанина соблюдения заповедей если особы голубых кровей до страшно сказать каких степеней знатности отрицают их?!
«Ах вот оно что!» — теперь Георгий по настоящему разозлился.
Бог весть, как это происходит, но в России все тайна, но ничто не секрет. Само собой его Охотничий домик и мамины фрейлины тоже стали известными публике.
. И судачили о сем деле такое что впору вспомнить «Декамерон» а то и сочинения прости Господи маркиза де Сада! Дескать пропуском в число этих девиц является одно — доказанное распутство высшей пробы. Что любая из них невероятно развратна чуть ли не с пеленок, и, чтобы «разжечь страсть императора», фрейлины танцуют перед ним канкан — обнаженными и прямо на столе. Что руководят ими, посвящая в тайны блуда старые опытные проститутки выписанные из Парижа.