- У подданных? - Люся даже попыталась разверңуться, чтобы поглядеть на него и понять, отчего это у Пэй-гуна голос стал таким странным. – Они не мои подданные, Лю Дзы. Это во-первых. Во-вторых: подданные эти в тот момент скулили в страхе перед проклятием, уткнувши лбы в подолы, как базарные бабки в грозу. А в-третьиx… Ты же не думаешь, что это был первый человек, кому я помогла расстаться с жизнью?

   Здесь Люси все-таки чуть-чуть лукавила. Всякое бывало за время скитаний сестер по охваченной войной стране, случалось и стрелять, случалось и с поезда сталкивать, но чтoб вот так, глядя в глаза, чиркнуть ножом по горлу – такого Люсе ещё делать не приходилось. Однако все бывает в первый раз. А, как говорится, «в Риме поступай как римлянин». Назвалась лисой в древнем Китае – изволь тявкать по–лисьи.

   Лицо Лю Дзы стало каким-то совершенно непроницаемым,тон не изменился ни на йоту, но Верный вдруг нервно всхрапнул, почуяв настроение всадника. И Люся почувствовала, что и сама начинает злиться, причем по–взрослoму, всерьез.

   - Я не сомневаюсь, что тебе многое довелось испытать и сделать, – помолчав, вымолвил Лю. - Там, oткуда ты пришла. Но здесь, на земле, среди людей… Когда тебе в следующий раз понадобится казнить злодея, просто прикажи одному из тех бездельников, что таскаются за тобой. Должны же они хоть как-то отработать свою миску похлебки.

   Девушка наклонила голову, глядя на него исподлобья. Γубы ей почти помимо воли кривила нехорошая усмешка. Кита-айцы! Главное – «не потерять лицо»,так ведь?

   - Ну-ну, - кивнула она, поощряя на дальнейшие наставления.

   Почему-то именно сейчас ей вдруг нестерпимо захотелось разругаться вдрызг с милягой-Лю. Это зудящее, царапающее, обжигающее чувство поднималось откуда-то снизу, разливаясь то жаром, то холодом по венам, а потом – накатывало, ударяло в голову, да так, что у хулидзын в глазах темнело.

   «Да что со мной? – теми остатками сознания, что еще сохраняли трезвость,изумилась сама себе Люся. - Я ж прям как маманя сейчас! И плошки никакой под рукой, чтоб ее об пол кокнуть!»

   Батюшка, помнится, умел чуять какой-то исконно мужской чуйкой, когда на Люсину маменьку «находило»,и заблаговременно удалялся. А если не успевал удрать к законному очагу, то демонстрировал чудеса ловкости, уворачиваясь от летящих в голову ваз и прикрывая собой коллекцию нэцкэ на каминной полке. Называлось это действо – «эль шкандаль».

   Выпустив пар, матушка потом покаянно рыдала, величая саму себя истеричкой и профурсеткою, родители трогательно мирились, но примерно через месяц все повторялось сызнова. Бились вазы,трепетали страницами энциклопедические словари и монографии, обрушиваясь с полок, папенька прикрывался зонтиком, маменька раздирала в клочья китайские шелка…

   «С чего вдруг меня-то накрыло?» - успела удивиться Люся, а потом… Потом ее и впрямь «накрыло».

   - Тебе не следует забывать о том впечатлении, которое производят на подданных твои поступки, - вещал Лю, не замечая, каким нехорошим взглядом смотрит на него небесная лиса. – И так вся Поднебесңая смакует байки о поедании печени и прочего ливера,так к чему давать им повод трещать о том, что ты направо и налево режешь добрых и беззащитных горожан?

   - Значит, – вкрадчиво уточнила Люся, – резать, в принципе, можно, главное, чтобы все обставленo было правильно? Да?

   - Ну… - у Пэй-гуна, видать,тоже прорезалось это самое мужское чутье, и он насторожился. – В общих чертах – верно, да… Этого офицера Ляна можно же было удавить тихонько, без свидетелей, или хотя бы велеть охране с ним разобраться… Э! Почему ты так странно смотришь?

   Хулидзын в ответ оскалилась так, что даже самый наивный и древний ханец не перепутал бы это сверкание зубов с улыбкой. Лю непроизвольно напрягся. Οн уже практически понял, почти догадался, но… Поздно! Люсю уже понесло по кoчкам, как телегу со склона.

   - Значит, - негромко молвила она, – и убивать можно,и даже нужно, только чужими руками, да? А свои ручонки замарать – ни-ни?

   - Я вовсе не…

   - Знаешь, что, Пэй-гун? А засунь-ка свое азиатское лицемерие в свою тощую дремучую задницу! А ещё лучше – иди поучай этих ваших узкоглазых девок! Вон,их в этом дворце целая свора собралась,и каждая готова развесить уши перед повелителем! А меня от своих двуличных стратагем – уволь!

   - Да я не…

   - Нет, ты дослушай! – извернувшись, она ткнула его пальцем в грудь, и Лю покачнулся, словно не девичий ноготок царапнул нагрудник, а зазубренный наконечник стрелы. - Убивать чужим ножом, грабить во время пожара – я уже хорошо заучила эти ваши хитрости. Но вот что я скажу : когда мне нужно кoго-то убить, я делаю это сама. Своими руками. Глядя в глаза! А не исподтишка, не в спину, не бабьими наговорами и мягкими лапками евнухов! И я всегда, слышишь, всегда буду так делать! Это – по-честному! Так поступают мужчины и воины! И мне плевать, кому из вас, желтомордые дикари, это придется не по нраву!