Под Белостоком творится невообразимая свалка: «Смешались в кучу кони, люди…» А главное, поезда! Они отскочили из-за обстрелов от Бреста, и сюда же направлены подкрепления в 20-ю, 19-ю и 10-ю армии, все пути забиты, на всех разъездах стоят поезда, некоторые – уже без топлива.

Владислав с механизированным батальоном 209-й дивизии начал наводить порядок на станциях. У железнодорожников настоящая паника, так как поезда из Бреста выскочили вне графика и забили все. Была ли это диверсия или просто следствие обстрелов и паники, Влад не устанавливал. Удалось за пять бессонных суток раскидать составы. И не без пользы для себя! В 4-ю армию, разбитую под Брестом, направлялось два эшелона с новейшими самоходками СУ-122. Шестьдесят четыре такие машинки были выгружены в Осовце и раскиданы по полкам приданных дивизий по четыре машины в каждый полк. За счет 4-й армии смогли полностью укомплектовать и минометные батареи 120-миллиметровыми минометами. Они тоже находились на эшелонах и не успели занять позиции на Буге.

Филатов подоспел вовремя, Минский УР был практически выбит, когда подошли его корпуса и дивизии. Четверо суток они удерживали позиции под непрерывными атаками немцев как на земле, так и с воздуха. И когда уже казалось, что все кончено, пошел первый за этот период дождь! Сильный и продолжительный. Сразу превративший поля и леса сражений в грязное месиво. Лето кончилось, и начался обычный слякотный осенний период, к которому наша армия была лучше подготовлена. Вспухли все реки и каналы на Белостокском выступе, и без того болотистом. Немцы встали у Березова, на берегах реки Ясельда, где огнем крупнокалиберных корпусных пушек с Бронной горы они были остановлены. Там же находился резервный склад боепитания 4-й армии, который не успели еще взорвать, и у 13-й армии была возможность пополнять боезапас.

Наступление немцев было стремительным, и потеряна большая часть территории республики. В числе самых важных потерь: самолеты 10-й авиадивизии, двенадцать полевых и три стационарных аэродрома. Надо отдать должное люфтваффе, что при наших наступлениях они успевали отводить своих летчиков и техников заранее. Здесь же невосполнимые потери техсостава целой дивизии.

Отделившаяся от основной группы прорыва и пошедшая на Бельск-Подляски 113-я пехотная дивизия большого успеха не добилась и была остановлена 10-й армией у поселка Черемухи, в южной оконечности Беловежской пущи. Части 4-й и 21-й армий оттеснены противником в Рудянские леса, продолжают сопротивление, но связь с фронтом потеряна, войска действуют на свой страх и риск. Стало известно, что командарм-21 Кузнецов не находится в штабе армии, но туда вышел командарм-4 – генерал-майор Коробков, который и принял командование над армейской группой. Двадцать первая была самой большой армией фронта: четырнадцать дивизий! Но благодаря «умелому» руководству, они рассеяны и частично уничтожены. Коробков пытается там что-то организовать.

Через двенадцать дней после начала немецкого наступления наконец в штабе фронта в Белостоке появляется опять Жуков. Как обычно, собирает всех там, по-другому он действовать не привык. На удивление ведет себя тихо и очень спокойно, что настораживает всех еще больше. Более шумного командующего на фронте не было. Полковник Преображенский, которому до смерти надоели все эти перестановки и чехарда с командующими, тихонько стоял позади всех, опустив голову и рассматривая паркет во дворце Браницких. Отчитывался Конев.

– Связь с 21-й и 4-й восстановлена? – Сжатые кулаки в черных лайковых перчатках у Жукова напряглись. Кожа противно заскрипела.

– Устойчивой радиосвязи с ними не имеем. На связи только генерал-майор Коробков. Где находится генерал-полковник Кузнецов, установить не удалось. Возможно, погиб.

– Что вами предпринято, чтобы восстановить снабжение и связь с армиями?

Конев начал перечислять неудавшиеся попытки наладить связь и управление на южном фланге фронта.

– Берешь самолет, и туда! В противном случае, в Москву. Имею все полномочия для этого.

Конев побледнел, но откозырял и вышел. Жуков продолжил опрос командующих армиями и УРами. Дошел и до Владислава.

– Чем занимается командир «самого тылового» укрепрайона? – изволил пошутить комфронта.

– Расчетом сил и средств по взятию Кенигсберга, товарищ командующий.

Все грохнули! Заулыбался и Жуков.

– Ну, а точнее?

– Наводил порядок в тылу, разбирался с перебоями в поставках снабжения на линии Минск – Белосток – Осовец. Затор был. В настоящее время функционирование всех веток железных и шоссейных дорог восстановлено. Вошли в график поставок. Необходимо вдвое увеличить объемы поставок авиационного топлива, товарищ генерал армии. Иначе через семь дней авиация на Белостокском выступе встанет. Второе: из-за наступления у меня изъяли 86-ю дивизию, поэтому активных действий мы не предпринимали. Отбивали отвлекающие атаки противника. Есть задумка навестить «роддом» немецкой армии, но не хватает сил и средств: 6-й кавдивизии и 86-й стрелковой.

– Постой-постой, ты о чем? Владислав разложил карту.

– Это – Арес, это – Арес-зюд, а это – Дригаллен. Здесь родилась немецкая армия. В Аресе находится и штаб 42-го армейского корпуса. Здесь находятся крупнейшие в Германии военные полигоны – артиллерийский, танковый, стрелковый.

– И ракетный, – вставил начарт фронта. Владислав кивнул и продолжил: