– А ты везучий, сукин сын, – произнес затем Чердак.

– А Бобби Суэтт не попал даже в такой вот мешок, – сказал Крысолов. – Этот дурень просто превратился в пар. – Он взял за ручки очередной мешок, внимательно пригляделся к нему и сказал: – Здесь нет таблички, – а потом швырнул его в сарай поверх остальных.

– Тяжелый, – сказал Чердак. У него была почти круглая коричневая голова, и под кожей его всякий раз, когда он поднимал мешок, играли мускулы. Повернувшись к грузовику, он как-то нехорошо мне улыбнулся, и я попытался догадаться, что ждет меня дальше.

– Наконец я поднялся, пошатываясь, словно пьяный, – продолжал Крысолов свой бесконечный рассказ. – Парень стоит прямо передо мной, и я ясно понимаю, что он невменяем. Но совсем не так, как становимся невменяемыми мы. Я все еще в таком состоянии, что никак не могу понять, в чем разница, но у него были глаза, каких не бывает у живого существа. – Последовала пауза – Крысолов вспоминал. – А все остальные ребята из нашего взвода стоят вокруг и смотрят.

Представьте себе – поганые ярды, а на тропинке – парень, заслоняющий башкой солнце, на которого все они смотрят. И даже лейтенант стоит не шелохнется. Что ж, думаю я, они только что видели, как этот парень поднял меня из мертвых – что же они будут делать дальше. А парень внимательно рассматривает меня, изучает, и глаза у него, как у зверя, который съел всех остальных зверей, сидевших с ним в одной клетке.

– То есть, как у Чердака, – вставил ди Маэстро.

– Это уж точно, – согласился Чердак. – Я не такой, как вы. Я рыцарь, бог войны.

– И тут я вдруг понимаю, что же не так с этим парнем. – На нем рубашка цвета хаки, коричневые штаны, а на земле рядом стоит черный «дипломат».

– Ого, – вставил ди Маэстро.

– К тому же, вся грудь его под рубашкой покрыта шрамами от пенджабских палок. Этот парень упал на пенджабские палки и остался жив.

– Так это был он, – сказал ди Маэстро.

– Да. Он. Бачелор.

– И все это после двадцатидневной миссии. Бобби Суэтт превращается у меня на глазах в красный туман. Я умираю или что-то в этом роде, а никто не двигается, потому что перед ними стоит парень с «дипломатом». «Я – капитан Франклин Бачелор. Я много о тебе слышал», – говорит этот парень. Черт побери, как будто я не знаю. Он говорит, обращаясь ко всем, а сам внимательно рассматривает меня, чтобы понять, насколько серьезно я пострадал. И тут я опускаю глаза на свои руки и замечаю, какого они странного цвета. Даже под пленкой засыхающей крови Билли, я вижу, как руки мои становятся постепенно багровыми. Я поднимаю рукав – вся моя чертова рука точно такого же цвета. И еще она начинает быстро распухать. «Да этот болван превращается в ходячий синяк», – говорит Бачелор и окидывает весь взвод неприязненным взглядом, словно желая сказать, что теперь мы находимся в его мире и лучше нам понять это сразу. И если мы не уберемся из его владений, нам может крупно не повезти. Потом он улыбается нам, а девчонка стоит рядом с ним и держит в руках М-16, а сам парень сжимает какую-то неизвестную мне машину. Я вдруг спросил себя, что же у него в «дипломате», и тут вдруг разом понял все.

– Что понял? – спросил я, и мои «товарищи по работе» опустили глаза, словно разглядывая мешки с трупами. Затем они забросили в сарай два последних трупа, и мы зашли внутрь, чтобы приступить к следующей части нашей не слишком приятной работы. Никто не произнес ни слова, пока ди Маэстро не склонился над ближайшим трупом, чтобы прочесть имя на табличке.

– Итак, ты выбрался оттуда, – сказал он.

– Лейтенант воспользовался рацией Бачелора, и скоро мы были уже на пути к базе. Добравшись туда, мы помылись наконец в душе, поели нормальной пищи. Никогда в жизни я не испытывал ничего подобного. Эти шрамы на груди, этот чертов «дипломат», вьетнамская девка – да он устроил себе самый настоящий бал-представление.

– Такие люди ведут свою собственную войну, – вставил Бегун. Это был костлявый коротышка с глубоко посаженными глазам и волосами, собранными в конский хвост, с огромным ножом, висевшим у него на поясе в массивном кожаном чехле, казавшемся продолжением его тела. Он мог поднять вес в два раза больше своего собственного, и поэтому остальные старались не задевать его лишний раз без особой нужды.

– "Зеленые береты" были от меня просто в восторге, – сказал Чердак.

– Несколько из них летели со мной в самолете, – вставил я.

– Мы не могли бы заняться работой? – поинтересовался ди Маэстро, и в течение примерно десяти минут мы молча сверяли таблички на мешках с имевшимися у нас списками.