Лампы висели таким образом, что неподвижный эскалатор целиком оставался в тени. Укия осторожно поднимался по ступеням, пробуя каждую следующую, прежде чем ступить на нее, и представлял, как Онтонгарды снимают секцию ступеней, и он падает, погружаясь во временную смерть. На полпути Укия споткнулся о еще одну Тварь в его обличье. У этой в руке остался баллончик с газом, который Ренни использовал во время его похищения. В Твари оказалось целых девять пуль, тело еще не остыло. Он был все ближе.

Взяв газовый баллончик, Укия побежал вверх. Эскалатор выходил на первый этаж, в главный коридор терминала. Согласно указателям, впереди находились ворота и залы ожидания, перед ними — столы регистрации, билетные стойки и главный вход. Где-то там был кто-то из Стаи, напуганный, раненый. Укия перешел на бег. В грязные окна зала ожидания заглядывало солнце, но в коридор свет едва проникал, и детектив бежал, переходя из света во тьму.

Вдруг впереди раздался глубокий гул дробовика, и он прибавил скорости. Через сто футов в нос ему ударил запах пороха и свежей крови, а потом Укия внезапно наткнулся на Макса, тот стоял в полосе темноты. Столкновение отбросило его на свет, он сосредоточился на напарнике, ища в нем следы принадлежности к Стае, но тот полностью оставался прежним Максом.

Укия чуть не заплакал от счастья и облегчения:

— Макс, ты цел!

Тот сделал шаг назад, оказался в полосе света и поднял дробовик на уровень груди юноши, смятение на его лице уступило место гневу:

— Проклятые убийцы!

Укия поднял руки, чтобы показать, что безоружен.

Если Макс остался собой, он никак не сможет узнать, что я настоящий. Плохо.

За спиной Макса распростерся очередной Онтонгард с лицом Укии, грудь продырявлена выстрелом в упор из дробовика, юноша старался не смотреть на него.

Да, плохо.

— Ничего у вас не выйдет! — гневно прорычал Беннетт сквозь сжатые зубы. — Я знаю, что ты — не он. Только двинься, и я убью тебя, как остальных, да простит меня Бог!

Макс был весь забрызган кровью, видно, что ему пришлось туго. На лице трехдневная щетина, нос сломан, вокруг глаз темно-фиолетовые синяки, отчего он стал похож на бешеного енота. Короткие волосы торчат в разные стороны, старая одежда изорвана, покрыта кровью, плесенью и потом с примесью страха; от былого военного лоска не осталось и следа.

Макс поднял дробовик на уровень глаз Укии, тот помимо воли поморщился.

— Скажи что-нибудь! — заорал детектив. — Хватит стоять и пялиться!

Укия пожал плечами. Почему Макс хочет, чтобы он что-то сказал? Безопаснее просто убить его, хотя это будет нелегко, даже после третьего раза.

— Я не знаю, что сказать, Макс. Возвращение из мертвых придется объяснять долго, а если прибавить сюда несколько убийц с моими лицами... — Он беспомощно вскинул руки: — Ну, что тут скажешь?

— Говори что хочешь, я даже могу поверить.

Невероятно, но факт! Возможно, Макс больше не мог убивать Укию и просто искал предлог не делать этого, а может быть, он, как-то почувствовал, что перед ним не Онтонгард. Укия стоял неподвижно, отделенный от напарника полосой темноты; наконец он решился заговорить.

— Я мог бы говорить весь день, Макс, и тогда ты бы поверил мне. Можно сказать тысячи слов, но я не знаю, чему ты сейчас поверишь. Тебе придется поверить мне или убить меня, как остальных.