А вот другая половина кареты превратилась в мастерскую. Здесь были установлены и закреплены четыре мольберта и закрытый стеллаж с художественными инструментами - кисти, краски, холсты в рулонах. Все это выделили мне с разрешения маэстро Нуара из его личных кладовых. Там было всего в изобилии, хоть и стоило все в пересчете на деньги примерно как пару островов. Это говорило о том, как ценились художники и их произведения искусства в Синцерии. Что ж, повезло.

Толстое ковровое покрытие с части пола там, где размещалась мастерская, я попросила убрать. Было бы жаль обляпать его красками. Так же по моей просьбе здесь убрали плотные шторы с окон - мне необходим был естественный свет.

В третьей части кареты располагался наш багаж, который я постаралась минимизировать. Тут мне уже пришлось бороться с Роудой, которая настаивала на том, чтобы упаковать в сундуки весь мой роскошный гардероб.

Я совершенно не видела в этом нужды, потому что белоснежная одежда верховных в Туаргоссе - уж не знаю, из чего ее шили и как над ней колдовали, не пачкалась, не мялась и практически не изнашивалась. Это я заметила еще на острове по своей тунике, но тот секрет так и остался для меня секретом по возвращении.

- Роуда, услышь меня! Ну не главное для меня одежда! Есть на смену, и ладно.

Девушка картинно закатывала глаза и, как львица, пыталась отвоевать каждое платье, каждую тунику или накидку. С ней мне пришлось даже тяжелее, чем с отцом.

- Ну и характерец! - в сердцах как-то выдохнула я. - Тебе бы школой командовать! И ученики бы по струнке ходили, и учителя!

И мы обе захихикали над моей шуткой.

- Госпожа, вы не на остров свой дикий едете, а в Гордеро! Это же столица мира! - Роуда многозначительно и благоговейно подняла указательный палец вверх, указывая, видимо, на небожителей. Как выяснилось, я не сильно преувеличила.

- А расскажи мне, что ты знаешь о Гордеро, - попросила я, преследуя две цели - узнать что-нибудь полезное для себя и отвлечь въедливую Роуду, которая пиявкой вцепилась в мои вечерние платья, не желая уступать.

- Я не была там никогда, - призналась девушка, - но у нас о Гордеро знают все. Это огромный город. Он расположен между гор, в ложбине. Его огибает самая большая река в Синцерии - Асфия. Самое главное место там - храм Всевышних, место паломничества. Вот моя тётя - ваша верная слуга - была там, с молитвами. Она мне всё это и рассказывала. И какие золоченые купола у этого храма, и как красив сам город. Я слушала ее рассказы, словно волшебную сказку, и никогда даже не мечтала попасть. А теперь еду с вами! Я и так была счастлива служить вам - вы лучшая, госпожа Тээле. Так вы еще и ученицей меня своей сделали, и в Гордеро с вами еду! Какая же я счастливая!

Было очень приятно смотреть на ее такую искреннюю и детскую радость. К тому же под шумок я затолкала сундук с платьями обратно в гардеробную. Роуда, заходясь в восторгах, этого, к счастью, не заметила.

Теперь же мы катили по дорогам Синцерии, проводя практически всё время за рисованием. Роуда, воодушевленная поездкой, делала большие успехи. Я даже задумалась о том, что она сама могла бы со временем преподавать. Детям уж, во всяком случае, точно.

Вот Илея на Алеаре - у нее же получилось. И я снова мысленно унеслась на остров. Как же мне хотелось хоть на полчаса оказаться там и вдохнуть свежего соленого воздуха, ощутить на лице бриз, услышать потешные крики попугаев, пройтись по знакомым тропинкам… Однако дальше я усилием воли остановила свое погружение. Не стоит. Тем более то, чего я хочу всем сердцем на самом деле на острове точно нет. И я, прикрыв глаза, вызвала в своем воображении до мельчайшей черточки знакомый далёкий образ из прошлого.