Многие конгрессмены – люди куда более старшего возраста и консервативных взглядов – поначалу довольно неприязненно отнеслись к идее тратить деньги налогоплательщиков на трансляцию «фривольной» музыки, но обаяние Коновера, его чарующий, обволакивающий баритон и умение ненавязчиво знакомить слушателя с лучшими образцами подлинно американской музыки в конце концов победили. Миллионы любителей джаза по всему миру каждый вечер примыкали к своим радиоприемникам и благодаря Уилису Коноверу знакомились с новыми записями, слушали старую классику джаза.

Немалую роль в успехе Jazz Hour сыграл и безукоризненно точный выбор мелодии-заставки – лица и фирменного знака не только самой программы, но и всего американского джаза. “Take the ‘A’ Train” – упругая, свингующая джазовая композиция с характерным фортепианным вступлением и следующим сразу за ним ритмическим крещендо духовых – еще с 1941 года была «фирменной» мелодией биг-бэнда Дюка Эллингтона, самого известного и самого авторитетного джазового оркестра страны.

Эллингтон – великий музыкант и великий джазовый композитор. Его накопленное за более чем полвека творческой жизни музыкальное наследие простирается от простых, но мгновенно запоминающихся мелодий “Satin Doll” или “Mood Indigo” до многочисленных сложных сюит и даже написанных уже в 1960-е годы так называемых «Духовных концертов».

Парадокс, однако, заключается в том, что авторство некоторых самых известных композиций Эллингтона принадлежит не ему, а его музыкантам. Так, “Caravan”, где чуть ли не впервые в джазе применен восточный экзотический колорит, написал тромбонист Хуан Тизол (см. главу Caravan в этой книге), а прославленный благодаря Уилису Коноверу и его «Часу джаза» на весь мир “Take the ‘A’ Train” – аранжировщик оркестра Билли Стрейхорн.

По иронии судьбы именно тот факт, что автором композиции был не сам Эллингтон, и позволило ей стать «визитной карточкой» оркестра. До 1940 года эту роль выполняла эллингтоновская пьеса “Sepia Panorama”. Однако в 1940 году ASCAP (Американское общество композиторов, авторов и издателей) резко повысило отчисления за использование на радио композиций своих членов. Эллингтон состоял членом ASCAP с 1935 года, и новые грабительские расценки сильно били по бюджету оркестра. Смягчить удар можно было только одним способом – переориентировать радиорепертуар с композиций бэндлидера на композиции других музыкантов, в ASCAP не состоящих.

По счастью, годом раньше в оркестре появился 24-летний талантливый музыкант Билли Стрейхорн. Его роль была не очень четко определена, но впечатленный незаурядными способностями молодого человека Эллингтон все чаще поручал ему аранжировки, а когда из-за решения ASCAP возникла острая необходимость в новых композициях, восполнить недостающую лакуну было поручено именно Стрейхорну.

В течение буквально нескольких месяцев он быстро написал несколько композиций, в том числе и “Take the ‘A’ Train”. Они быстро стали замещать в радиоэфире привычный, принадлежащий перу лидера эллингтоновский репертуар. “Take the ‘A’ Train”, название которой относится к незадолго до этого открытой новой линии нью-йоркского метрополитена, линии «А», идущей через весь город из Бруклина в Гарлем, стала хитом, и очень скоро и в течение последующих многих десятилетий именно с нее оркестр Дюка Эллингтона начинал все свои радиопередачи, танцевальные вечера и концерты.

Стрейхорн утверждал, что он написал и текст, и изначально предполагалось, что “Take the ‘A’ Train” будет песней. Однако его текст был утерян, и первая песенная версия появилась в 1942 году в исполнении мужского вокального квартета Delta Rhythm Boys, участники которого сами и сочинили текст. В эллингтоновском оркестре песня поначалу звучала в исполнении певицы Джойи Шерилл, которая сама сочинила свой текст. В 1943 году в исполнении оркестра Эллингтона, но уже с другой солисткой – Бетти Рош – песня вошла в музыкальный фильм «Побудка с Беверли» (Reveille with Beverly). Но на концертах ее чаще всего пел трубач оркестра Рэй Нэнс, украшая свою вокальную партию характерным джазовым скэтом и обогащая ее великолепным, запоминающимся соло на трубе.

С 1957 года “Take the ‘A’ Train” вошла в постоянный репертуар великой Эллы Фитцджеральд, а в 1995 году вокальную версию классической композиции записали пионеры джаз-рока группа Chicago.

Существуют еще десятки и десятки вокальных и инструментальных версий: от Чика Кориа до Чаки Хан, от Дейва Брубека до Уинтона Марсалиса.

Однако единственной и неповторимой – в первую очередь благодаря передачам «Час джаза» Уилиса Коновера, где она звучала каждый вечер в течение 40 лет вплоть до его смерти в 1996 году, – остается оригинальная версия эллингтоновского оркестра.

В некрологе Коноверу New York Times писала, что «в долгой борьбе между силами коммунизма и демократией Уилис Коновер со своей джазовой программой оказался намного более эффективен, чем целая эскадрилья бомбардировщиков».

В самой Америке, правда, Коновер, передачи которого шли исключительно на внешний мир, был практически неизвестен.

Мне посчастливилось встречаться с Уилисом Коновером дважды – в 1984 году, когда по линии Государственного департамента он приезжал в СССР вместе с пианистом Чиком Кориа, и в 1988-м уже в Вашингтоне, во время моего первого приезда в Америку. Тогда мне довелось даже попасть и в его студию на «Голосе Америки» и прямо там услышать, как он выходит в эфир вслед за эллингтоновско-стрейхорновской “Take the ‘A’ Train”.

И после смерти Коновера программа «Час джаза» остается в сетке вещания «Голоса Америки». Но времена изменились, да и голос этот невозместим.

Зато Университет Северного Техаса, куда после смерти Уилиса Коновера были переданы на хранение все его программы за сорок лет, объявил, что они будут оцифрованы и выложены для всеобщего доступа в интернете.

Вместе, разумеется, со ставшей всемирным символом джаза и обретшей таким образом бессмертие композицией “Take the ‘A’ Train”.