Но в первую очередь, даже больше, чем образование, императрицу волновала психология. В принципе, преимущества "Мариинских Высших Женских Курсов в Царском Селе" перед любым другим учебным заведением Империи несомненны и совершенно очевидны. Ведь лучшие из лучших, те, кто заслужит, станут фрейлинами Большого Императорского Двора! Причем — не просто фрейлинами, возвышенными созданиями, обитающими в высших кругах Империи и ежедневно встречающимися с лучшими женихами России! Но — официальными служащими Короны! В звании, аналогичном подпоручику Гвардии!
"Психоз мундира" в России был силен всегда — больше униформу любили и почитали только немцы. Надо только преодолеть сомнения девочек, рожденных на самом пике викторианской эпохи, превратить их страхи показаться смешными девчушками, втихомолку напялившими кителя старших братьев, в яростное желание доказать — всему миру! — что они имеют на этот мундир полное и законное ПРАВО!
А ведь есть ещё и жалование — по меркам провинциальных дворяночек, отцы и братья которых получают рублей по восемьдесят в месяц (жалование офицера и чиновника IX класса), просто непристойно огромное. Есть возможность повидать мир — путешествуя с Их Величествами, имеющими родню по всей Европе… увидеть Париж, Вену, Берлин, Лондон, Рим и Копенгаген…И все это — не только бесплатно, но и со всеми удобствами!
И даже те, кто во фрейлины не попадет — и те смогут рассчитывать на великолепное будущее. Конечно, не столь ослепительное, как у выпускниц 1-го разряда, но тоже — вполне и вполне. Образование, обеспеченное УФС, и гарантированное трудоустройство — учительницей хоть в Мариинском ведомстве, хоть в МинНарПросе, журналисткой в какой-нибудь из центральных газет, делопроизводителем в министерство или ведомство…
Не говоря уже о том, что два года, прожитые в Царском Селе, пусть даже на почти казарменном положении — это все равно как минимум семьсот тридцать шансов встретить такую судьбу, о которой в своей провинции девочки не могли даже мечтать!
Так что с мотивацией все в порядке.
В принципе.
Вопрос в том, правильно ли Елена Зеленина и Алиса Виктория Елена Луиза Беатриса, принцесса Гессен-Дармштадтская, понимают этот самый принцип? Что эти девчонки воспримут как самый вкусный пряник? И что для них послужит наилучшим пугалом?
Глава шестая
Николай, которого вся эта мигрень затронула только частично, а морока УФС не затронула вообще, радовался недолго — скоро и ему не стало отдыха от дел: бесконечным потоком хлынули в Царское губернские рапорты, Победоносцев наставлял и предостерегал (и приходил он, что было особенно невыносимо, тогда, когда назначал себе сам), министры с противоречащими друг другу докладами, череда военных представлений, прием целого Адмиралтейского совета, подписывание указов Сенату о наградах к своему же тезоименитству… От этого бедняжка Ники одуревал вконец, и если бы не постоянное присутствие рядом душки-жены, благословенного Богом Солнышка, он бы пропал совсем.
Незаметно втягивался Николай в безвыходный жребий стать всемощным всевластным монархом, тяготясь разного рода сомнениями, которые не всегда удавалось отогнать и жене. Что надо было делать? Что говорить? Кого назначать? Кого смещать? С кем соглашаться, с кем — нет?
Но Аликс всегда, благодарение за неё Богу, была рядом, и спасала от бесконечного потока безжалостной бумаги, и всегда могла дать совет и найти золотую середину в министерских докладах, и поддержать, и утешить…
Обычно общение Их Величеств с министрами проходило тет-а-тет — министр докладывал, государь и государыня слушали. При этом Николай вид имел всегда отвлеченный и замечаний не делал почти никогда. Императрица была гораздо более активна.
Поскольку Николай II и Александра Федоровна жили в Царском, а министерства располагались в Питере, то личные аудиенции были неудобны как для министров: ради двадцати минут доклада требовалось потратить минимум три часа на поездку, а рабочий график сбивался на весь день — так и для работы. Министры гениями не были. И в большинстве своем они были людьми глубоко пожилыми, многим было уже за семьдесят. Со всем букетом свойственных этому возрасту недостатков. И разрешить спешно возникающий вопрос иной раз было возможно уже только на следующей встрече. Хотя вопрос-то сам по себе был сущей пустяковиной! И непредусмотрительному министру добавлялась очередная "черная метка" в досье. Но проблему-то это не решало!
Поэтому Елка сразу же запланировала переезд в Царское Село головных частей министерств и ведомств — сам министр и пять-шесть чиновников потолковей. И они будут в распоряжении Их Величеств не только в Царском, но и везде, где только потребуется. Дело в том, что Ники очень любил путешествовать на яхте по Финскому и Ботническому заливам, купаться в Ливадии, охотится в Беловежской пуще и гостить у различных родственников… Работать он любил гораздо меньше. И с наибольшим отвращением относился именно ко встречам с министрами, и всегда стремился увильнуть от этой своей обязанности. Бедному мальчику не нравилось сидеть долгие часы в запертом помещении, рассматривая проблему со всех сторон и пытаясь принять определенное решение, всей душой понимая его важность… и при этом смертельно боясь ошибиться! Ведь министры — они отвечают всего лишь перед государем. А он, император, отвечает перед Богом!
Куда как лучше было бы, если бы… если бы аудиенции, проходя за считанные минуты и избегая многословия, занимали не больше двух-трех часов утром. Освобождая весь день для прогулок, катания на велосипеде и стрельбы по воронам — император обожал стрелять по птицам в дворцовом парке. А главное, освободив его — хотя бы отчасти! — от тягостной обязанности РЕШАТЬ… Ники, возможно, ещё смирился бы с этим. Но Елка, почитавшая нормой государственного деятеля пятнадцать-шестнадцать рабочих часов в сутки, строила график Его Величества исходя из этого представления! Что не могло не привести к первой семейной ссоре, быстро погасшей под ливнем поцелуев — однако императрица была вынуждена считаться с тем, что личные встречи с министрами занимают именно столько времени, сколько угодно Императору. Перевод части министерских канцелярий в Царское позволял решить и эту проблему. Одно дело — влиять на министров, когда они — в Питере, а ты — в Царском… А так — совсем же другое дело!
Первый раз Новый Год они отпраздновали в Царском Селе. Первый в их жизни семейный праздник… Да и мастера как раз закончили отделывать их семейные покои в Александровском дворце… Поэтому Аликс уговорила Ники отпраздновать Новый Год дважды — первый раз по европейскому, григорианскому календарю, к которому она привыкла с детства. Тихо, по-семейному уютно, с миниатюрной ёлочкой, под которой укрывались личные, сделанные своими руками подарки — Аликс подарила Ники его портрет карандашом в мундире преображенского полковника, а он ей — собственноручно переписанные в красивую книжечку любимые стихи любимых поэтов… С развешанным по всем покоям лапником, запахом хвои и мандаринов, скромным ужином тет-а-тет…
Последующая ночь можно было назвать какой угодно. Но точно не скромной.
Наверно, шампанское подействовало.
Или её наряд. Вечно угрюмая, озабоченная и погруженная в дела и планы Елка, никогда особенно не любившая этот праздник, но не желающая упускать прекрасный случай, уговорила-таки Аликс нарядится Снегурочкой. В короткой шубке, чулочках и замечательнейших сапожках на высоченной шпильке.