Одежда представляла собой длинный, ниже колен шелковый халат, под которым были надеты шаровары, зауженные книзу, так что из-под них торчали загнутые кверху носки мягких кожаных туфель. А на головах…

О, вот как раз на головные уборы я и обратил основное внимание. Можно сказать, что они меня потрясли. Это были фески. Да-да, круглые, как перевернутые детские ведерки, а сбоку кисточка.

В таких фесках старинные карикатуристы изображали турок и греков, подвергшихся турецкому влиянию. Особенно трогательной деталью является, конечно же, кисточка.

Да, но феска — это турецкий головной убор, а турки появились в этих краях четыреста лет спустя. Откуда тут взялись турки? Конечно, я не историк и тем более не специалист по истории костюма, но мне стало совершенно ясно, что византийские греки одеваются иначе.

Я же видел, например, делегацию херсонесских греков и вполне мог судить об их внешнем виде.

Так вот: передо мной стоял византийский посол, абсолютно непохожий на византийца. А четверо сопровождавших его людей были вообще не слишком похожи на людей…

Почему? В тот момент я не смог бы объяснить своего чувства. Слишком прямо стоят, слишком ровно держат головы, слишком спокойно держатся. Будь ты посол или помощник посла, но если ты человек, то поневоле занервничаешь, стоя посреди толпы наших не вполне протрезвевших воинов самого разного, но по большей части устрашающего обличья.

Достаточно взглянуть в бледное лицо Аскольда Кровавой Секиры, и у любого испортится настроение.

Но эти, казалось, ничего не боятся и вообще не нервничают. Похоже, что у них просто не было нервов. И вообще, все четверо были слишком похожи друг на друга.

Мы стояли в неверном свете факелов, их колеблющийся от ветра свет выхватывал из темноты то одно лицо, то другое.

Я лихорадочно пытался сообразить, что следует делать, и ничего не приходило в голову.

— Кто ты и что тебе нужно? — наконец спросил я, обращаясь к послу — высокому молодому человеку с иссиня-черными волосами и короткой бородкой. Его пронзительные глаза глядели на меня настолько бесстрастно, что даже мурашки прошли по телу. Или мурашки пошли от того, что я, разгоряченный вином и сном, вышел на ночную приморскую прохладу?

— Меня прислал его величество император Василий, — проговорил посол. — Я привез от него важное сообщение, которое должен отдать лично великому князю.

Он произнес это ровно, без тени волнения, лицо его оставалось спокойным. А у меня все сильнее нарастало чувство внутреннего ужаса. Не об этой ли ситуации мне только что было сообщено во сне?

Смерть стоит вплотную к тебе…

Сейчас я приглашу посла в шатер, и там он передаст мне личное послание императора Византии.

Да?

А как этот посол вообще появился здесь? Сейчас ночь, а ночью корабли по морю не плавают. В моем времени — плавают, а в здешнем десятом веке — отнюдь нет. Да и вообще — к чему такая спешка? Даже если корабль все же приплыл ночью, то отчего же нельзя было подождать до утра?

И эти сопровождающие посла лица — очень уж мало в них человеческого. Полно, да люди ли они? Не больше ли они похожи на истуканов? На кукол?

— У меня нет секретов от соратников, — сказал я. — Говори прямо здесь. Что передает нам император Василий?