Пролог

Отец Константин, бывший инквизитор, а ныне простой скромный отшельник варил грибной супчик. Варево булькало, от его поверхности поднимался пар. Иногда вместе с пузырьками всплывали кусочки нарезанных грибов. Они крутились немного на поверхности и снова опускались на дно. И так до готовности.

— Хм-хм, что тут у нас, — отшельник склонился над котелком и, закрыв глаза, вдохнул горячий пар. — Кусочек хорошего настроения да щепотка доброты...

Он уже очень давно вступил на путь нестяжательства и самоотречения и проводил большую часть времени в молитвах. Но иногда отец Константин всё же радовал себя супчиком из даров мира духов. Он умел отличать хорошие грибы, выросшие из положительных эмоций и добрых дел, от порченных, напитанных тёмной энергией. Хотя отец Константин мог и вовсе обходиться без еды, он всё же хотел иногда ощутить вкус.

Он и в бытность свою мирянином очень любил грибной супчик.

Со всех сторон монаха окружала выжженная равнина, покрытая пеплом. В некоторых местах пепел лежал кучками. То ли игры ветра, то ли когда-то эти кучки были живыми существами из плоти и крови... Духи и другие создания, населяющие призрачное измерение, опасались приближаться к отцу Константину, чувствуя невероятную страшную силу, переполняющую этого человека. Хотя иногда находились и достаточно злобные или безмозглые твари. Жизнь их как правило, обрывалась очень быстро.

Лунная богиня с недосягаемых вершин освещала выжженную землю серебром, играла россыпью алмазов на поверхности реки Злобинки. Весло раз за разом погружалось в звёздную реку, неся ладью вперёд по космической орбите. Бесконечный цикл, бесконечный путь. Здесь, в этой части мира духов, царствовала вечная ночь. Отец Константин никогда не видел Солнечного божества, но очень хотел на него посмотреть. Говорят, тот ещё типаж...

Отшельник тяжело вздохнул. Страшная сила внутри него, спрятаная в глубине тела и души. Если она вырвется наружу, не миновать беды. Его ноша, его крест, его проклятие. Его грех. Причина, по которой он бросил всё и ушёл в отшельники.

Отец Константин присел на охапку валежника около костра, его взгляд слегка затуманился, словно бывший инквизитор погрузился в тяжёлые и неприятные воспоминания давно минувших дней.

– Простишь ли ты меня когда-нибудь... — негромко произнёс он, обращаясь к неизвестному. — Я бы мог обратиться к Верховным лордам. Или даже самому Императору. Они бы положили страданиям конец... Но всё же я этого не сделал. Почему? Наверное, я ещё во что-то верю...

Разговоры с самим собой — неизменный спутник долгого одиночества.

Этот день грозил пройти так же скромно и незаметно, как и многие остальные до него. Однако... Судьбе было угодно заплести нити по-другому.

– Прошу прощения, я не помешаю? – прозвучал невдалеке чей-то вежливый голос.

Отец Константин поднял глаза от супчика.

Метрах в десяти стоял молодой человек с длинными чёрными волосами, удерживаемыми лентой на лбу. Он кутался в длинный, до земли, фиолетовый плащ, а в руке держал посох с набалдашником в виде алого кристалла. Странный минерал едва заметно светился, периодически меняя интенсивность излучения – то слабее, то сильнее. Порыв ветра донёс до отца Константина сильный неизвестный травяной запах, словно от целителя-знахаря.

Необычно выглядели глаза человека. Глубоко запавшие, с морщинками в углах, они словно бы принадлежали человеку куда более старшего возраста.

Юноша бросил взгляд на кипящее варево и принюхался.

— Пахнет очень вкусно. Отец Константин, в вас пропадает просто потрясающий повар.

– Для мирных путников у меня всегда найдётся и еда, и кров... но ты ведь пришёл совсем не за этим? — сказал бывший инквизитор и, опёршись ладонями о колени, поднялся на ноги.

Некоторое время он вглядывался в незваного гостя, словно ощупывал того взглядом. Тот молчал, не предпринимал никаких действий. Лишь алый свет кристалла продолжал пульсировать.