– Отец, – осторожно спросил Демидов, – а ты с кем живешь? Может, сдашь нам квартирку на пару дней?

– Не вопрос, – развел руками Костенко, – квартира отдельная, хотя не очень чистая. Я одинок, соседи – милейшие люди, за постой возьму недорого. Пару-тройку бутылок дектине в день и что-нибудь закусить…

– Чего пару бутылок в день? – вскинул брови Демидов. – Дегтя?

– Водки! – внушительно подняв вверх указательный палец, пояснил Костенко. – По-литовски водка – дектине. Ну так что, по рукам?

– Где тут поблизости магазин? – обреченно спросил Купец. Вариант был не самый лучший, но ничего другого не предвиделось.

К удивлению разведчиков, квартира Костенко оказалась очень удобной во всех отношениях. Несмотря на изрядную запущенность, чувствовалось, что когда-то, очень давно, ее хозяева жили в полном достатке. Еще по дороге выяснилось, что Виктор Павлович прекрасно знает город, его историю, хорошо говорит по-литовски и, при всем своем аморальном образе жизни, продолжает интересоваться всем происходящим в мире. Как и большинство сильно пьющих гуманитариев, он, приняв определенную дозу спиртного, становился чрезвычайно болтлив.

О процессе над Бузько Виктор Павлович был наслышан, но подробностей не знал.

– Перед тюрьмой, в которой его держат, – не забывая подливать себе в рюмку, рассказывал Костенко, – собирался даже какой-то митинг протеста. Я на него не ходил. С детства не терплю бесполезной работы. Да и полиция быстро его разогнала… Кстати, я неплохо знаю жену адвоката, который защищает этого ветерана, – неожиданно заявил, Виктор Павлович, пьяно икнув. – Она преподавала у нас на факультете… Точнее, это я преподавал, а она и сейчас преподает… Если хотите, могу вас с ней познакомить. Прелестная женщина, хотя и литовка… Хотя зачем я их так оскорбляю? Они все прекрасные люди, пока не соберутся в большую компанию. Как говорится: трое негров – это баскетбол, трое американцев – биржа, трое русских – пьянка, трое литовцев – митинг…

– Виктор Палыч, – осторожно перебил Костенко Локис, – а вот про жену адвоката подробней можно?

– Какого адвоката? – осоловело посмотрел на Володю Костенко. – А-а-а, адвоката, этого, как его… Зданявичюса… Можно и подробней. А что вас, собственно, интересует? Я же говорю вам, что она прелестная женщина. Умная, красивая, очень интеллигентная… Когда новый декан вышиб меня с факультета, Маргарита Арчидовна пыталась мне помочь, но… Против системы не попрешь. Это же очевидно. Но мадам Зданявичене очень старалась…

– А можно с ней как-то увидеться? – быстро спросил Круглов, стараясь направить разговор в нужное русло.

– Разумеется. – Виктор Павлович был уже в приличном подпитии, движения у него стали неуверенными и заторможенными, поэтому, наливая очередную рюмку, он расплескал водку по столу. – Мы можем ей позвонить, и она непременно придет… А зачем она вам?

В мутных от алкоголя глазах доцента истории вдруг промелькнуло подозрение.

– А зачем она, собственно, вам? – повторил он почти трезвым голосом.

Допущенную оплошность требовалось срочно исправлять.

– А вот он, – Круглов кивнул на Локиса, – писатель-документалист. Заинтересовался этой темой, книгу собирается писать о российско-литовских взаимоотношениях. Не о политике, нет. А о взаимоотношениях, скажем так, на житейском, бытовом уровне. Специально для этого приехал…

Костенко недоверчиво обвел взглядом своих постояльцев. Потом медленно выпил рюмку и принялся не спеша закусывать. Разведчики не отрываясь следили за его неторопливыми движениями. Они прекрасно осознавали, что Костенко не просто спившийся и опустившийся интеллигент. Он – историк, человек, умеющий анализировать и сопоставлять информацию. Догадывались, что он, даже будучи сильно подшофе, ни на секунду не поверил в наспех придуманную байку про писателя-документалиста и мифическую книгу. Открытым оставался только один, но самый важный вопрос: как он себя поведет?

Покончив с куском консервированной селедки, Костенко аккуратно вытер губы не совсем чистым платком и внятно проговорил совершенно трезвым голосом:

– Насколько я что-то понимаю, дорогие мои соотечественники и соплеменники, вам нужна не госпожа Зданявичене, а ее супруг, господин Зданявичюс. Я не знаю, кто вы такие и зачем приехали в Шяуляй, но давайте договоримся, что все время, которое вы будете находиться в моей квартире, на этом столе должна стоять початая бутылка водки…

Виктор Павлович внушительно постучал указательным пальцем по столешнице.