Король Калефон Дезерайский гордился своей практической сметкой. Об этом он поведал Кевину, когда тот прибыл тремя неделями раньше, дабы «официально» добиваться Бекки.
— Дезерай — страна маленькая, — сказал тогда монарх. — Ресурсы здесь богатые, но пока мало разработанные. У нас нет ни финансов, ни людей для постоянных военных действий, при этом мы занимаем территорию, на которую облизываются другие. Наше выживание зависит от стратегических альянсов. Ты понимаешь, куда я клоню?
— Думаю, да, сир.
— Ребекка прекрасная девушка. Король не может желать себе лучшей дочери. Дочери, которая понимает, что обязана сыграть определенную роль. Она сознает меру своей ответственности. И выйдет за того, кого выберем для нее я и Совет лордов, вне зависимости от своих личных чувств. Улавливаешь?
Кевин не был в этом уверен. Что это, предупреждение? Разве король уже знает об их с Бекки романе? Как можно скорее он отправил Бекки записку, но она понимала не больше, чем он. Молодые люди решили считать свой секрет по-прежнему нераскрытым и действовать соответственно.
Теперь он взглянул на приглашение и передал его Уинслоу.
— Хорошие новости, — заметил слуга.
— Ты думаешь?
— Наверняка король пожелает обсудить вашу помолвку с принцессой.
Кевин забрал бумагу, сложил и задумчиво постучал ею о передние зубы.
— Мне так не кажется. Когда дойдет до оглашения, его сделают официально. От имени Совета лордов, под барабанную дробь и фанфары. — Он расправил листок и прочел снова. Простой вызов с нацарапанным от руки внизу королевским «К». — Это тебе не вырванная из ежедневника страничка с дежурным анекдотом про гольф.
— Хорошее замечание, сир.
На следующее утро он оделся с особой тщательностью, исполненный сознания ответственности за родную страну, напялил дипломатическую перевязь и блейзер с государственным гербом. Вызывали его не в тронный зал, а в просторную капеллу в западном крыле замка. Кевин прибыл чуть раньше назначенного срока и имел время насладиться красотой витражных окон и мраморных полов, искусной резьбой на дубовых скамьях и кафедре и замысловатой росписью стен и потолка. Плафон Сизифовой капеллы славился по всем Двадцати королевствам. На одном краю Прометей протягивал человеку дар огня — на другом сходила в Аид Эвридика. Центр фрески охватывал весь цвет классического пантеона. Как всегда, художники продолжали работать. Изрядную часть помещения перегораживали леса. Шедевр был столь огромен, а пигменты столь нежны, что стоило закончить последнюю часть, как первая нуждалась в реставрации.
— Сказать по правде, я хотел всего-навсего небесной голубизны, ну, может быть, с легким золотым орнаментом по краешку.
Кевин вздрогнул. Обернувшись, он обнаружил короля прямо у себя за спиной. Принц щелкнул каблуками и поклонился.
Король небрежно махнул ему и продолжал:
— Потом как-то так получилось, что я ввязался в глупый спор с подрядчиком относительно разницы между бело-желтым и бледно-желтым оттенками. — Калефон указал на леса. — Я понятия не имел о существовании стольких оттенков белого цвета. Затем мы отвлеклись на вопросы внутренней отделки, одно за другое, и прежде чем успеть понять, что происходит, я уже согласился на весь этот кошмар. Смешно, право. — Он прошелся вдоль лесов. — Надо мне было слушать Ребеккину матушку. «Бежевый, — говорила она. — Покрась потолки бежевым». Она все время так говорила. Чертовски хорошая идея.
— Да, сир.
— Сюда, Тимберлин. — Королевский кабинет помещался недалеко от капеллы. Он представлял собой квадратную комнату с высоким потолком, обрамленную красивыми резными книжными шкафами. Пол покрывал толстый ковер, распространявшийся от изысканного и по-настоящему величественного рабочего стола. Наметанный глаз специалиста по безопасности отметил бы также отсутствие окон и узкий, легко обороняемый проход, ведущий к единственной маленькой двери. Когда Кевин вошел, король отпустил прочих посетителей и защелкнул замок.
— Проходи, Тимберлин. Виски там, в графине. Налей себе, если хочешь.