Казалось, город просто спит: окна закрыты, за ставнями темно. И всё же, даже на окраине, докуда явно не добрался конфликт, в воздухе витала тревога. Не было на улице пьяных матросов, хохочущих компаний мастеровых, пьяные студенты не декламировали стихи, взобравшись на парапет. Из подворотен, в конце концов, не доносились подозрительные стоны. Стразвац замер и я не могла понять, что это — страх или запасание сил перед ответом вооружённым захватчикам?

Я разорвала верёвку на запястьях и выплюнула кляп едва мы отъехали от ворот на сотни полторы ярдов. Не только потому, что устала жевать парусину, но и потому, что Турис начал странно озираться. Видимо, моё заклятье очарования спадало. Связывать его я пока не стала, но позвала Тину, чтобы та села с другой стороны. Аристократ был нужен, чтобы указывать дорогу.

Спустя примерно час, мы добрались до набережной, на которой стоял дом Ягена. Проезжая мимо сожжённых и разграбленных домов благородных или просто богатых семей, мы с Тиной молчали. Турис же, то ли повинуясь моему прошлому приказу «действовать естественно», то ли из-за ослабления чар без конца разглагольствовал о том, что так им всем, мироедам, и надо. Причём говорил с таким пылом, будто сам не принадлежал к благородному сословию. Впрочем, менее успешный сосед частенько ненавидит соседа более успешного просто за то, что тот получил от жизни больше.

Генриетта, выглядывающая из-за тента за моей спиной, становилась мрачнее и мрачнее с каждым домом, который мы миновали, и когда Деймос наконец дотащил телегу до кованных ворот, за которыми виднелся особняк Ягена, она не смогла сдержать вздох. Я её понимала — даже отсюда видно, что дом пустует, а толпа успела до него добраться. Впрочем, в отличие от остальных зданийна улице, он не был сожжён или как-то сильно разграблен.

Я соскочила с облучка вслед за Тиной, и помогла вылезти Кларе. Демоница распахнула ворота и Деймос завёл телегу внутрь, не дожидаясь моих команд.

Внутри дом казался чуть более потрёпанным чем снаружи, но всё ещё выглядел вполне прилично, разве что тут и там виднелись засохшие потёки неизвестно чего. Даже серебряные подсвечники на стенах уцелели. Но Генриетту такое благолепие не особо успокаивало. Блондинка шла по коридору с отсутствующим взглядом и явно была не в себе.

— Ничего страшного с ним не случилось, Рие, — подошла я к ней и коснулась её руки, — Если бы его убили, меня бы здесь не было, помнишь?

— Кто будет убивать лорда Харт? — вопросом на вопрос ответила девушка, — а вот закинуть его в какой-нибудь каземат и пытать там, ожидая выкупа…

Я не нашлась что ответить. Но тут раздался голос Оюун:

— Арбанай, а почему, собственно, дом такой целый?

Ответить ей никто не успел — из-за поворота раздался рёв, а потом топот. Здоровенная, с бочонок размером, змеиная голова, украшенная ожерельем костяных шипов, высунулась, сузила жёлтые глаза и снова заревела. Тут же высунулись ещё четыре такие же башки, уставились на нас и зашипели.

— Лерния! — вскрикнула Тина и бросилась вперёд, к ревущему зверю, который наконец появился из-за поворота целиком.

— Стой, куда! — крикнула Оюун и схватилась за топор, но мы с Сианной повисли на её руках.

— Всё в порядке это… ммм… гидра не враг, — сбивчиво затараторила я.

Сианна ничего не говорила, только прижимала руку орки к её боку. Оюун уже не пыталась вырваться, только недовольно ворчала. Тина тем временем добралась до гидры и протянула руку:

— Лерния, сидеть! — прозвучала команда.

Гидра тут же плюхнулась на жопу, отчего пол под ногами дрогнул.

— Молодец, маленькая. Иди к мамочке.

Гидра снова заревела и потянулась к демонице, подставляя то одну, то другую голову. Тина запустила пальцы между шипов и начала чесать здоровенного зверя, так что тот заурчал от удовольствия.