Я макнул калач в малиновое варенье и, откусив просто неприличных размеров кусок, запил его местным «чаем» — отваром из травы, который уже пару раз пил в таверне. Настоящим чаем это, конечно, не было, но за неимением альтернативы сойдёт. А вообще, я был готов убить за чашку кофе и сигарету. Потерявши плачем, угу. И по сладкому соскучился, что сейчас и компенсировал.

Я доел калач и взялся за следующий, макая его уже в мёд. Никогда не любил мёд, но сейчас и он шёл за милую душу. Тем более, я уже сожрал полтарелки варенья, и оно мне надоело. Я тщательно пережевал калач и, подумав, взял ещё один. Теперь варенье смородиновое.

Хорошо! Хоть и нога ещё ноет, но это скоро пройдёт.

— Да если бы я знала, что свои, природные, я бы сразу пригласила, — в который раз повторила Белая Гая, подставляя Алексею чашку с мёдом поближе. Тот икнул и покачал головой. — А то тут сейчас только всяких ходит, вот мы с детишками и пугаем. Никого не убиваем, нет-нет, просто отпугиваем.

— Ага, — сказал Алексей и ещё раз икнул. — Ох, бабуль, спасибо, объелся.

— Кушай-кушай, свой медок.

Я смачно отрыгнул и взял ещё калач, но, подумав, сунул его в рюкзак. НПС не обеднеет, а я ещё хрен знает когда такого вкусного качала поем. Гая сразу же сунула мне ещё два.

— Спасибо. Очень вкусно.

— Да не за что, дорогие. Вы меня только простите, не признала.

— Всё нормально, бабуля, — сказал уже я. — Может, тебе чем помочь надо?

Бабка выкатила глаза и охнула.

— А поможете?

— Конечно, поможем, — оживился друид. Кажется, он порядком подзабыл, что не приехал в гости к бабушке, а находится в игре. — Ты только говори.

— Ой, молодцы, ой, молодцы, — качая головой, проговорила Гая. На её глазах выступили слёзы. — Вот и правильно, поможете бабке, а она уж вас отблагодарит. Денег у меня нет, но вот опыта и калачей подкину, не поскуплюсь.

Такое у нас тут дело приключилось. Пропал у меня один мальчишка, Тори, такой непоседа… Ой, а вы же и не знаете, чем я здесь занимаюсь? Все детишки, тринадцать мальчишек и семь девочек, которых вы здесь видите, из приюта «Подхолмный домик», а я там была воспитательницей. Всё у нас было хорошо, жили мы не то, чтобы богато, но и не жаловались. Дети помогали мне по хозяйству, а я уж за ними, как могла приглядывала. Но однажды к нам прилетел петух-озорник Смоги. Все уже про него не раз слышали, но озоровал он в других районах. А тут к нам залетел. А если залетел Смоги — знай, будет беда, не то, чтобы большая, но и не маленькая. Каждое утро прилетал к нам Смоги, но всё ничего не происходило… пока не убежало у меня молоко. Пока то да сё, вытереть, плиту вымыть, я не и заметила, как Глони с Рони стащили у меня спички. Ну, тут и настоящий красный петух пришёл. Слава богу, никто не пострадал. Добрые люди нас на этот остров переправили, да этот брошенный дом показали, с тех пор мы и здесь. А люди говорят, что Смоги так на пожарище так и остался.

Жили не тужили, да Тори решил в приют вернуться. У меня там, говорит, коллекция камушков ржавая кольчуга и перочинный нож, не могу, говорит, это сокровище бросить. Ходил он, ходил, остальных детей подбивал, меня звал да местного мальчишку Боби. А потом пропал, два дня тому. Я и этих хулиганов бросить не могу, и за Тори душа болит. Может, вы мне поможете?

— Поможем, бабуль, — с каменным лицом сказал я. Алексей подавился бубликом и кашлял, стуча кулаком по груди. — Куда он пошёл, не скажешь?

— Так в деревню, дорогие, там единственный причал с баржей, которая на другой остров перевезёт. А там, недалеко от берега, и приют наш, под Одиноким холмом.

Я поднялся из-за стола и похлопал по плечу Алексея, который уже продышался.

— Завтра, бабуль, вернёмся.