«Я тоже так думаю», — отметил Адлет с уважением.

— А что скажешь ты, Ролония, нья? — спросил Ханс.

Ролония озиралась, словно ей было сложно сформулировать мысли.

— Говори честно. Чамо же сказала, что ей сложно тебя понимать?

Фреми ее подгоняла, и Ролония тихо сказала:

— Я подозреваю… Голдофа-сана. По той же причине, что и… Мора-сан.

Трое из пяти подозревали Голдофа. Был он невинным Героем Шести Цветов или седьмым, но ситуация для него складывалась плохая. Тем не менее, Голдоф никак не реагировал на это.

— А ты что думаешь, Адлет?

— Раз уж я лидер, я ничего не скажу. Если я обвиню кого-нибудь, это ударит по доверию, — решил Адлет.

— Что ж, так может быть лучше, нья.

И все взгляды переместились на Голдофа. Он поднял голову и посмотрел пустыми глазами вокруг.

— Голдоф, что скажешь? Ты нас вообще слушал, нья?

После молчания Голдоф ответил:

— …Я слушал.

— Тогда кого подозреваешь ты, нья?

— …Никого.

Его слова всех смутили. Разве он не должен был обвинить кого-то вместо себя?

— Кто бы ни был седьмым… мне плевать. Что это даст?

— Голдоф. Именно из-за такого отношения мы с Ролонией подозреваем тебя, — разозлилась Мора. — Почему ты не думаешь над тем, кто седьмой? Почему не рассказываешь о том, что знаешь о Нашетании? Ты вообще собираешься защищать мир?

— …защищать мир? — на миг глаза Голдофа ожили. Он посмотрел на ладонь, и она сжалась в кулак. — Верно, Мора. Я помню. Я защищу мир. Я должен его защитить. И по этой причине я…