– Вы не ранены? – спросил Смит.

– Я в порядке. Она не была беременна, – сказал Римо и побрел к дому, чтобы умыться.

Чиун засеменил за ним, ступая с ним в ногу.

– Гляжу я на тебя, – раздалось у Римо из-за спины. – Ну и жирен ты, ну и жирен!

– Знаю, папочка, – сказал Римо. – Я кое-чему научился.

– Впервые в жизни! Знаешь ли ты, как я потратился на свечи?

Римо остановился и оглянулся на Чиуна.

– Для траурного ритуала? Мне кое-что известно о Синанджу, папочка. Я знаю, что так оплакивают только кровь родного человека.

– Твоя жизнь настолько не имела цены, что я решил таким путем ускорить твою смерть, – сварливо проскрипел Чиун. – А ты взял и не умер. Зря я тратил деньги на свечи.

– Ничего, мы возместим тебе расходы. А знаешь, Чиун, даже если я никуда не гожусь, тебе все-таки повезло, что у тебя есть сын – я. Здорово, должно быть, иметь сына!

– Здорово иметь хорошего сына, – ответил Чиун. – Иметь такого сына, как ты, – все равно, что не иметь никакого. Ты совершенно ничего не соображаешь, Римо.

– К тому же я жирен. Этого тоже не забывай.

К моменту появления Римо на веранде Смит закончил осмотр женского трупа.

– Это Шийла Файнберг? – спросил он.

– Она самая, – ответил Римо.

Смит кивнул.

– Что ж, по крайней мере она перестанет делать из людей тигров. Вы случайно не узнали у нее имен тех, которые по-прежнему остаются в Бостоне?

– Нет, – сказал Римо.

– Тогда после возвращения вы их быстро устраните. Теперь, когда вы знаете их повадки, это не составит для вас труда.

– Я туда не вернусь, Смитти, – сказал Римо.