Ни один из них понятия не имел, что за штука хромосома. Один подозревал, что она страдает левым экстремизмом, однако не был в этом до конца уверен. Все они видели фотографии доктора Шийлы Файнберг, с которых вместо сексуальной грудастой блондинки на них смотрела плоская особа с малопривлекательной внешностью.

Римо и Чиун предъявили удостоверения. Они всегда так поступали, когда не было необходимости силой врываться в помещение. Судя по удостоверениям, оба принадлежали к разведывательному подразделению министерства сельского хозяйства. Это звучало достаточно официально, чтобы проникать, куда следует, и вполне скромно, чтобы не привлекать внимания.

– Этот человек – иностранец, – сказал охранник, указывая на Чиуна.

– Это вы – иностранец, – сказал Чиун. – Все вы иностранцы. Но я стерплю оскорбление.

Чиун, прежде питавший слабость к дневным «мыльным операм», однажды смотрел серию о нетерпимости и с тех пор полагал, что нетерпимость – это плохо. Более того, он считал ее пороком. Он поклялся, что отныне будет делом доказывать, что белые и черные ничем не хуже желтых.

Своими умозаключениями он тогда поделился с Римо.

«С этого дня я буду делать вид, будто твоя кровь не хуже моей, – заявил Чиун. – С мой стороны это будет проявлением терпимости и сострадания. Я буду терпимо относиться ко всем низшим расам. Этот урок я усвоил у вашего общества».

«Папочка, – сказал ему в ответ Римо, – человека делает лучше или хуже других не его кровь. Все дело в том, как он поступает, как мыслит».

«У тебя все это получается неплохо, со скидкой на то, что ты рожден белым».

«Ты взял меня в ученики, потому что никто в твоей деревне не подходил на эту роль. Однажды ты попытался выдрессировать односельчанина, но тот оказался лентяем и предателем. Тебе пришлось искать ученика в мире белых людей. Так ты нашел меня».

«Я не знал, что ты окажешься таким способным. Ты много знал. Я взялся за тебя благодаря твоим знаниям, а не потому, что ты белый. Я скорее поручил бы слону шлифовать алмазы, чем стал бы искать белого для передачи ему тайн Синанджу. Однако ты оказался на высоте, и – о, радость! – благодаря моему таланту педагога мы получили в итоге слона, шлифующего алмазы. Слава мне!»

«Это одна из твоих молитв или упражнение для утреннего пробуждения?» – спросил Римо.

Чиун не понял смысла оскорбления, но уловил язвительный тон фразы. Что ж, когда нежный, любящий бутон раскрывает свои лепестки, даруя благословение, то при этом неблагодарная пчела получает возможность для злого укуса. Цветком был Чиун, пчелой – Римо.

Охранник в дверях Бостонской аспирантуры впился взглядом в удостоверения.

– Вы – Римо Клутье и Ванго Хо Пан Ку ? Так, мистер Ку?

– Совершенно верно, – ответил Чиун.

– Проходите, – бросил охранник.

Длинный ноготь Чиуна мелькнул в воздухе со стремительностью змеиного жала. Охранник ничего не успел заметить. Однако у него зачесалась кисть.

Он потер зудящее место и обнаружил на руке кровь. У него была вскрыта артерия.

То был, разумеется, не слепой акт насилия. Чиун рассматривал это как дар тому, на кого он работает.