– Он сказал, что они будут готовы через пятнадцать минут.

– Отлично.

На палубе началась суетливая работа, ученые и русские военные моряки бегали, натыкались друг на друга, ругались.

Найджел подошел поближе к Лин и, понизив голос, с сильным британским акцентом произнес:

– Доктор Шоу, я еще раз настоятельно прошу вас не покидать корабль.

– Нет. – Лин даже не посмотрела на него, наблюдая за приготовлениями.

– Вы незаменимы. К чему так рисковать?

– Никто не знает «Бигль» лучше меня.

– Возможно, вы правы. Но мы уже составили подробную схему субмарины. Наши эвакуаторы – опытные люди.

– Ваше пожелание принято к сведению, доктор Грин. Однако решение принято.

Найджел взглянул на Пейтон. Та пожала плечами, словно говоря: «Я уже пыталась».

Ей начало казаться, что в затонувшей подлодке есть что-то такое, чего мать не хотела показывать другим. Как будто Лин что-то скрывала. Пейтон не хотела оставаться в стороне, ради этого она настояла на том, что будет сопровождать мать во время всех спусков под воду. Если там было что-то такое, что могло спасти жизнь людям или помочь найти Дезмонда, Пейтон должна была это узнать.

Найджел тоже, видимо, что-то подозревал, но не подавал вида. Ученый лишь кивнул и послушно отступил в сторону, оставив Лин и Пейтон в самом центре царящей вокруг неразберихи, как памятник посреди уличного шествия.

С верхней палубы особенно хорошо были видны огромные размеры русского корабля. Метров тридцать в ширину, длиной в два футбольных поля ледокол «Арктика» был самым крупным в мире. Два ядерных реактора позволяли резать лед толщиной до четырех метров – еще один мировой рекорд. Палубы были выкрашены в зеленый цвет, отчего они делались похожими на миниатюрные поля для гольфа, в то время как внешние стенки были покрыты полинявшей красной краской. Возможно, конструкторы решили, что сочетание зеленого и красного лучше выделяется на фоне арктического льда, однако Пейтон оно напоминало о Рождестве, до которого оставалось меньше недели. Она не могла думать о празднике, не вспомнив тут же Дезмонда, ночь, проведенную на берегу Хаф-Мун-Бей, и тот момент, когда он открыл коробочку со стеклянным сердцем. Пейтон невольно прикоснулась пальцами к памятной вещице в кармане.

Она отошла к самому краю палубы. Покрытая дрейфующими льдами поверхность Северного Ледовитого океана уходила в бесконечную темноту, обступающую корабль со всех сторон. Корабельные прожекторы создавали вокруг ледокола пузырь света, отчего Пейтон казалось, что она стоит на игрушечном кораблике внутри сувенирного снежного шара, а реальный мир скрыт от глаз за его стенками.

Стоя у леера, она могла видеть наверху примостившийся на посадочной площадке вертолет ВМС США. Мать дважды спрашивала, не желает ли она сесть в вертолет и покинуть экспедицию. Пейтон дважды отказывалась. Она решила не уезжать, не получив ответ на свои вопросы.

В темноте раздались чьи-то шаги. Голос Лин звучал теперь спокойнее, без командных ноток.

– Пора, Пейтон.

Через несколько минут они уже спускались к поврежденной субмарине.

Пока научно-исследовательский батискаф с Пейтон и Лин на борту стыковался с поврежденной подводной лодкой, к русскому ледоколу «Арктика» приближался еще один подводный аппарат с группой из пяти человек, специально обученных выполнению таких задач, какие им только что поставили.