Дино Гранди с удовлетворением докладывал в Рим, что «заявление произвело фурор» и Невилл Чемберлен столкнулся во мнениях со своим министром иностранных дел, Энтони Иденом, невзирая на то, что Гранди все еще присутствовал в комнате. Чемберлен полагал, что «посредничество Италии даст шанс на сохранение мира», Иден с ним не соглашался, и дело кончилось тем, что Иден подал в отставку.
Он, правда, сделал это не в присутствии Гранди, а через день, 20 февраля 1938 года.
А 11 марта 1938 года в Рим в качестве специального посланника прилетел обергруппенфюрер[102] СА принц Филипп фон Хассе. Его выбрали не случайно — принц был женат на одной из дочерей Виктора Эммануила III.
Филипп фон Хассе привез Муссолини личное письмо от Гитлера:
«Ваше Превосходительство.
Я твердо решил восстановить закон и порядок в моей родной стране… Я желал бы уверить Ваше Превосходительство, Дуче фашистской Италии, в следующем:
1. Мое решение носит характер исключительно законный и оборонительный.
2. В критическое время для Италии [имелся в виду период войны с Эфиопией] я дал вам доказательства моей незыблемой лояльности. Будьте уверены, что моя позиция не изменится никогда.
3. Я очертил твердую границу между Германией и Францией, и сейчас новая граница между Италией и Германией будет очерчена на перевале Бреннер».
Сенсация получалась посильней той, что была устроена в Лондоне.
Гитлер ставил весь мир перед свершившимся фактом — захватом Австрии — и только вот обещал, что дальше существующей итало-австрийской границы не пойдет и отнятого Трента обратно требовать не будет.
Но Италия теряла буферное государство на своей границе и обретала прямое соседство с германским Рейхом.
Это сводило к нулю усилия дипломатии Муссолини за все 15 лет его правления.
II
Вопрос аншлюса, конечно же, в Италии обсуждался загодя. Еще 27 февраля 1938 года в разговоре с Чиано Муссолини заметил, что объединение Австрии и Германии, по-видимому, неизбежно.
Да, это идет против итальянских интересов, но не настолько, чтобы менять ориентацию на союз с Германией. Однако тот факт, что Гитлер начал действовать без всяких консультаций, был неприятным сюрпризом. Ну, делать было нечего — Муссолини сообщил в Берлин, что Италия не заинтересована в судьбах Австрии, и получил от фюрера в ответ краткое послание: «Муссолини, я этого никогда не забуду!»
В разговоре с Чиано дуче сказал, что на Австрии дело не кончится — Германия будет действовать в том же духе и дальше. Можно ожидать проблем и с Чехословакией, и со Швейцарией, и с Бельгией — именно в таком порядке[103].
И при таком раскладе понятно, что нужно «готовиться к неожиданностям».
Так что прессе были даны указания славить аншлюс, как «торжество фашистской идеи на германской почве», но армейским инженерам велели ускорить работы по укреплению бывшей границы с Австрией, а сам дуче заперся у себя, и беспокоить его не рекомендовалось.
И ему, и Чиано стали поступать тысячи писем, выражавшие недоумение «молчанием Италии» в 1937 году как раз в том вопросе, по поводу которого она так бурно выступала в 1934-м.