Клэр Шеридан покинула Москву, в 1921 году перебралась на какое-то время в Америку, где и стала корреспондентом газеты «New York World» — «Нью-Йоркский мир».
И уже в этом качестве поздней осенью 1922-го оказалась в Риме.
Клэр Шеридан, помимо кипучей энергии, испытывала еще и самый искренний интерес к политике. Родственники шутили, что государственным умом она сильно напоминает своего старшего двоюродного брата, Уинстона Черчилля[46].
Соль шутки состояла в том, что Уинстон Черчилль действительно был деятелем, побывавшим уже на многих министерских постах, в то время как Клэр Шеридан была всего лишь частным лицом, да еще с ярко выраженными коммунистическими симпатиями.
Но симпатии симпатиями, а дело — делом.
Читатели газеты «Нью-Йоркский мир» очень интересовались новым премьер-министром Италии, и Клэр Шеридан добилась того, что он дал ей интервью.
Проговорили они довольно долго.
Муссолини, в частности, сказал своей собеседнице, что для него очень важно подчинять других людей своей воле, «сгибать их», и даже повторил это несколько раз, да еще подчеркнул и жестом. Но, впрочем, добавил, что вообще-то хочет улучшить жизнь бедняков. А для буржуазии у него припасены крайне неприятные сюрпризы. И тут же перешел к некоей форме лирики — задушевно поделился с Клэр Шеридан мыслью, что «…могущество делает человека одиноким» и что в сердце у него — пустыня.
В общем, складывается впечатление, что он хотел ей понравиться.
И это, конечно, неудивительно — если судить по фотографии Клэр Шеридан, сделанной в 1921 году, она была хорошенькой женщиной, с задорным и живым лицом, и к осени 1922-го вряд ли успела так уж сильно подурнеть.
Но она в придачу к этому была умна и наблюдательна — и Бенито Муссолини в намерениях своих не преуспел. Миссис Шеридан заметила, например, что единственной фотографией в комнате был его собственный фотопортрет.
И что он слишком любит красиво выражаться: «Я научился у отца, как ковать железо, теперь мне предстоит более трудная задача — ковать людские души».
И Клэр Шеридан решила, что Бенито Муссолини зависит от мнения окружающих и старается внушить им мысль о своем превосходстве, но сам он на поверку — человек слабый, и нет в нем, в отличие от В. Ленина, действительно железной основы.
Нет, Муссолини ей не понравился.
II
Не понравился он и еще одному американскому репортеру, по имени Эрнест Хемингуэй[47]. Муссолини буквально через неделю после вступления в должность уехал в Лозанну, на конференцию по урегулированию последствий греко-турецкой войны 1920–1922 годов.
Для получения личного интервью 24-летнему Хемингуэю не хватило веса, но на пресс-конференцию Муссолини он все-таки попал. И обратил внимание, что тот сидит, глубоко погруженный в чтение какой-то книги, совершенно не обращая внимания на то, что его уже ждут окружающие.
Хемингуэй подкрался поближе, слегка приподнялся — и обнаружил в руках у Муссолини англо-французский словарь, да еще и положенный вверх ногами[48]. Ну, и уважение к новому итальянскому лидеру сразу упало до нуля — фальшь и показуху юный Хемингуэй презирал со всем пылом бескомпромиссной молодости.
Что тут сказать?
И Клэр Шеридан, и Эрнест Хемингуэй были умными и проницательными людьми — но нам все-таки есть смысл поглядеть на Бенито Муссолини более объективно. Положение его в то время было и в самом деле зыбким и непрочным. И он действительно стремился «произвести впечатление» и действительно «зависел от мнения других».