— Представь себе, не жалко. А почему я должен ее жалеть? Меня никто никогда не жалел. Кроме тебя.

— Неужели ты ее не простишь… даже перед смертью?

— Ну, почему же, прощу, может быть, но после смерти. Вот сдохнет, и прощу. Но ни на похороны, ни на могилу не пойду, никогда.

— Джек, нельзя быть таким.

— Можно, любовь моя, даже нужно. Что такого в том, что я не хочу ее видеть? Это она так поставила, а не я. Она вычеркнула меня из своей жизни, я сделал то же самое. Почему теперь я должен что-то менять? Я не хочу. Я привык к тому, что у меня нет матери. И у меня нет никакого желания ее приобретать, к тому же больную и никчемную. Пусть отправляется умирать туда, где была все эти годы.

— А если ей нужна помощь? Может, у нее нет денег на лечение, и от этого зависит ее жизнь, — не сдавалась Кэрол, не соглашаясь с ним.

— Это ее проблемы.

— Джек… не надо. Ты же можешь потом об этом пожалеть, только поздно будет.

Он потерял терпение, взорвавшись.

— Отстань от меня, слышишь? Я же сказал, мне глубоко наплевать на эту суку! Я и пальцем для нее не пошевелю. А если ты сейчас же не выставишь ее… пеняй на себя!

Он бросил трубку. Посидев несколько минут в задумчивости, Кэрол накинула шелковый халат и с тяжелым вздохом вышла из комнаты.

Рамона только посмотрела на нее понимающими глазами, как будто слышала ее разговор с Джеком или просто ожидала подобной реакции с его стороны.

— Я пыталась… — с мукой в голосе выдавила Кэрол.

— Не надо, я все понимаю, — мягко перебила ее женщина. — Я сейчас уйду, не беспокойтесь.

Кэрол ждала ее в холле, чувствуя, как скребут на душе кошки. Она понимала обиду Джека, но не могла понять его непримиримости и такой жестокости. То, как он поступал — это неправильно. Так нельзя. Может быть, в другой ситуации, но не теперь, когда эта женщина пришла к нему, стоя одной ногой в могиле. Кэрол чувствовала жалость и сочувствие к этой маленькой, изможденной болезнью, обреченной женщине. У Джека не сердце, а камень. Его злопамятность и мстительность не знает границ, и порой Кэрол от этого становилось страшно. Когда она видела его таким, она начинала его бояться.

Увидев спускающуюся по лестнице Рамону с большим чемоданом, который она с трудом волокла за собой, Кэрол бросилась к ней, чтобы помочь. Несмотря на вялые протесты, она забрала чемодан и сама спустила его с лестницы. Потом, смущенно краснея и пряча глаза, протянула женщине деньги.

— Не подумайте ничего плохого, пожалуйста. Это… от меня. Думаю, они вам понадобятся. Я хотела бы вам помочь.

— Спасибо, — улыбнулась Рамона и невозмутимо взяла деньги.

— Если… если вам нужна будет помощь, позвоните мне. Джек не узнает, если не захотите.

— Спасибо еще раз. Но помощь мне вряд ли понадобится. Мне уже ничто не поможет. Но все равно, спасибо вам. За все спасибо. Я буду молить Бога за вас и вашего сына… когда буду там, — Рамона бросила взгляд наверх.