— Слышь, сосунок, — пробасил тот громила, который стоял справа, — шёл бы ты, а ни то я сделаю тебе больно.

Что-то в Гарри сломалось, и сейчас для него это стало особенно очевидно. Он не чувствовал ни страха перед двумя верзилами, ни волнения, ни сожаления перед их участью, которую он уже представлял себе. Если бы потребовалось, то он убил бы их на месте, и ни минуты не сожалел бы об этом. Сейчас же Гарри Поттер чувствовал ярость вперемешку с непонятным торжеством, предвкушением победы. Юноша не знал, откуда приходили слова, но он не сомневался, что именно надо говорить в данной ситуации, и как заставить врагов трепетать, встать на колени… но сейчас ему было нужно только тянуть время.

— Да что ты знаешь о боли, — зашипел он, — тебя что пытали? Приходилось ли тебе чувствовать, как твоё тело разрывают на куски? Или может ты терял дорогих людей? — с каждым словом голос наливался ядом, — Был ли дан тебе выбор как прожить свою жизнь? Тебя часто пытались убить? Давно последний раз тебе сдирали кожу, разрывали сознание?

Незадачливые взломщики медленно отступали к стене по мере того, как Гарри приближался.

Теперь главное не молчать…

— Травили ли вас змеиным ядом? Огнём? Пытались ли утопить? Нет? Тогда как вы смеете говорить со мной о боли?! — оба «шкафчика» подпрыгнули, когда Поттер заорал на них голосом, звенящим от гнева, а перепуганные ребята вообще слились с пейзажем. — Вы — ничтожества, не достойные места в этом мире. Зачем вас сюда принесло? — насмешливо спросил парень. Ответа не последовало. — ЗАЧЕМ ВЫ СЮДА ПРИТАЩИЛИСЬ?! — повторил вопрос Гарри, очевидно в более доходчивой форме, так как гости залепетали что-то про деньги.

Так вот как Снейп чувствует себя на уроках, когда ничего, в общем-то, по делу не говорит, но эффект, тем не менее, производит не слабый, — неизвестно к чему подумал маг.

Наконец, когда Гарри заканчивал лекцию о том, как такие паразиты, как они отравляют общество, и что, по его мнению, с ними положено делать, в гостиную ворвались полицейские. Они так и замерли в дверях, глядя на то, как какой-то мальчишка стоит перед вжавшимися в стенку преступниками, яростно сверкая изумрудными глазами, и шипящим шёпотом говорит что-то про то, что не все люди в этом мире совместимы с теорией Дарвина.

Полицейские тут же нацепили наручники на так ничего и не понявших дуболомов, и увели их, предварительно зачитав их права. Затем следователь опросил свидетелей, тех, которые были в состоянии говорить, и предложили детям расходиться по домам. Предложение было единогласно принято, и подростки, до сих пор находясь в состоянии близком к шоковому, разошлись.

Один только Дадли остался неподвижно сидеть на диване. Гарри даже стало его жалко.

— Поднимайся, и пошли на кухню, — снисходительно предложил он кузену.

Дадли поднял голову, и посмотрел на парня полубешенными глазами.

— Ты сдурел? — возопил он, — да ты хоть знаешь, что они могли сделать?

— Эти гориллы? Да ничего! Пошли, тебе нужен кофе.

— Какой кофе?!

— Чёрный, крепкий. Это помогает. Но если ты против…

Естественно он не был против. Как только Дадли поднялся, выяснилось, что он наделал на кресле баснословную лужу. Поттер сунул ему кружку с кофе, и поспешил ретироваться в свою комнату. Уже засыпая, Гарри думал, что завтра не стоит попадаться на глаза Дарсли.