— Он раздевал картошку, — пояснил Малфой. Гарри счёл неуместным смеяться, и ограничился кривоватой ухмылкой. Что ж, неплохое начало. Во всяком случае, пока не поругались, и то хлеб.

— Прошу, — театрально поклонился Гарри, делая приглашающий жест в сторону возникшей на стене двери в комнату по желанию.

Если кто-то ожидал официальной обстановки или, того хуже, круглого стола, то он ошибся: в этот раз комната была совсем небольшая, а мягкие чёрные кресла стояли прямо напротив камина, занимавшего почти полстены. Кресел было шесть, и два из них уже были заняты Роном и Гермионой.

Не ожидая приглашения, слизеринцы расселись. Атмосфера траурной серьёзности давила на мозги, но поводов для смеха не было: только что-то очень серьёзное могло заставить учеников Слизерина и Гриффиндора, ещё не закончивших школу, пробовать найти общий язык.

Вопреки ожиданиям новоприбывших, говорить начала Гермиона:

— Думаю, не стоит объяснять, зачем мы просили вас прийти.

— Верно, — согласился Забини. — Объяснять ничего не нужно. Разве только одно. Почему мы должны на это соглашаться?

— Для начала потому, что вместе легче выжить. И, в качестве приятного дополнения, потому что вместе легче решить нашу общую проблему.

— И что же это за проблема? — общались между собой исключительно Блейз и Гермиона, остальные же хранили молчание. Впрочем, недолго: именно Рон взял на себя труд огласить проблему:

— Берк, кто же ещё?

Малфой фыркнул. Судя по всему, он решил, что Рон, встряв в разговор, нарушил схему переговоров.

— Уизли, на месте твоих старших братьев я бы дал взятку аисту, чтобы тот пролетел мимо. А ещё лучше — к врагам.

— Я бы не вынес такого брата, как ты, — с максимальной искренностью в голосе сообщил Рон.

— Взаимно.

В помещении повисла тишина. Больше, по всей видимости, сказать друг другу ребятам было нечего. А если и нет, то, в любом случае, продолжать разговор никто не торопился. Ребята просто сидели в креслах, пытаясь собраться с мыслями. Только Гарри, который с самого начала не проявлял совершенно никакого интереса к происходящему, безучастно смотрел на пляшущие в камине всполохи яркого пламени, словно бы видел там что-то, недоступное другим. Впрочем, он и видел. В языках пламени ему явственно чудилась Арка Смерти, в которой сгинул его крёстный. И в которой очень скоро сгинет он сам. Но если он окажется за Аркой, то кто, простите, будет убивать Вольдеморта? Впрочем, когда он, всего несколько часов назад, разговаривал об этом с Макгонагалл, она сказала, что юноша не должен переживать на этот счёт: он слишком крепко привязан к этому миру пророчеством Трелони. Хочется верить, что декан Гриффиндора права…

А тем временем обстановка накалялась. Молчание давным-давно было нарушено, правда, Поттер так и не понял, кем, однако теперь речь держала Пэнси Паркенсон, староста Слизерина. Причём держала прочувствованно, с надрывом:

— Что мы тут делаем? Почему оказались среди этого отребья? — проникновенности Пэнси можно было позавидовать. — Мы, чистокровные волшебники, ничем не запятнавшие свой род,

Насчёт «ничем не запятнали» у Гарри было своё мнение, однако высказывать его вслух он не стал. Впрочем, воздержаться от недвусмысленного фырканья не смог. Внимания на него, конечно, оратор не обратила, воодушевлённо продолжая:

— Неужели какой-то старый мерзавец заслуживает такого позора, как дружба с врагами?

— Два врага вполне могут дружить против третьего, — Гарри наконец вступил в разговор, и мельком отметил, что остальные ребята сразу подобрались, поняв, что время пустых демагогий кончилось.