— Правда? — удивился Гарри. — Вы уверены?

— Мистер Поттер, — уже едва ли не прорычал директор, — пожалуйста, оставьте свои шуточки и давайте поговорим серьёзно.

— А я разве шутил? — в который раз за последние пять минут изумился юноша. — Я совершенно серьёзен!

— В таком случае начнём, пожалуй, с того, как вы относитесь к нынешнему школьному порядку.

— Я к нему никак не отношусь, — ответил Поттер. — Изменения на мою привычную школьную жизнь практически никак не повлияли.

Что удивительно, он даже не соврал: юный волшебник по прежнему творил в школе всё, что было ему необходимо, не обращая на новые правила никакого внимания.

— Замечательно, — пробормотал директор, похоже, уловив двойственность выданной Поттером формулировки. — В таком случае позвольте задать ещё один вопрос. Насколько велико ваше влияние на одноклассников?

Гарри едва удержался, чтобы не фыркнуть. Способность директора вести переговоры и делать тонкие намёки поражала наповал. Посему выслушивать его намёки и дальше Поттер не стремился.

— Влияние? О каком именно влиянии вы говорите? Простите, профессор, но вам придётся выразиться понятнее.

— Будете ли вы сотрудничать с верхушкой школы и призывать к тому своих друзей? — в лоб спросил Берк.

— То есть вы в очередной раз предлагаете мне пропагандировать идеи министерства? — подчёркнуто холодно спросил Гарри. — В таком случае нам с вами не о чем разговаривать.

— Ну почему не о чем? — сразу же приобретя донельзя слащавый вид, спросил Берк. — А как же ваши родные? Друзья?

— Вам пора бы знать, что, во многом благодаря столь любимому вами министерству, родных у меня нет. — Гарри решил, что директор не мог иметь в виду Дурслей, потому что на маглов, да ещё и родственников Гарри Поттера, министерство ополчиться не сможет. Тем более что вряд ли имена и точный адрес проживания его опекунов были известны каждому встречному-поперечному. Даже если это сам министр магии. — А что касается моих друзей, то не боитесь ли вы подавиться?

Директорский глаз нехорошо дёрнулся, а Гарри вдруг подумалось, что Фадж постоянно присылает в школу каких-то слабонервных идиотов. Следующим заходом ему осталось посадить на ответственный пост какого-нибудь шизофреника. Вслух свои соображения по этому поводу Поттер высказывать не стал, всерьёз опасаясь либо приступа неконтролируемой ярости, либо, что ещё хуже, сердечного приступа собеседника.

— Вы так уверены в своих друзьях? — наконец спросил Берк.

— Да, я в них уверен, — честно ответил Гарри. — А ещё я уверен в своих врагах. В то время как министерство будет воевать с детьми в школе, они сотрут вас в порошок. И поверьте, уж они-то точно не подавятся.

В освещённом одним только камином кабинете выражение лица Берка юноше было видно плохо, но, судя по прерывистому сопению, директор аргумент оценил и сейчас довольно красочно представил себе возможные перспективы. Сам Поттер сейчас тоже был далёк от беспредельно счастья: никогда прежде он даже не думал, что когда-нибудь будет пугать министерство Вольдемортом.

— Боюсь, мистер Поттер, что вы недооцениваете возможности министерства, — наконец-то ответил Берк.

— Пусть так, — пожал плечами юноша, глядя на мирно дремлющего в своей раме Альбуса Дамблдора. — Но я по-прежнему остаюсь при своём мнении. Это всё, о чём вы хотели со мной поговорить?

— Вообще-то я хотел бы обсудить ваше наказание, — попытался осадить собравшегося было уходить юношу.