Подождав, пока Эбби удалится, Ларри Силвербуш поставил перед Джастином вопрос ребром:

— Вы осознаете всю важность этого дела?

— Это убийство, — ответил Джастин. — Где-то около десятки по десятибалльной шкале.

— Нечего мне тут умника из себя строить! Это не просто убийство.

— Да, конечно. Это громкое дело, о котором будут трубить все газеты.

— Я про вас слышал, Уэствуд!

— Что я превосходно себя зарекомендовал?

— Слышал достаточно, не беспокойтесь.

Леона положила руку на плечо Силвербуша.

— Ларри, я не знаю, что вы там слышали, но Джей великолепно…

Он дернулся, стряхнув ее руку, и оборвал фразу.

— Может, и великолепно. Говорят, заварит кашу, не расхлебаешь.

Джастин пожал плечами, как будто его застали за кражей варенья из серванта.

— Нет в мире совершенства.

— Я не хочу ссориться, — продолжал Силвербуш. — Но зарубите себе на носу, я знаю о вас все: и достоинства, и недостатки. Я знаю, как вы работаете. Я знаю, что вам пришлось пережить и как вы заставили переживать других. Мы ведем очень важное расследование. На нас обращено пристальное внимание, через пять минут примчатся репортеры, дело будет иметь большое политическое значение…

— Для вас?

— А то! — Он обернулся к Леоне. — И для вас тоже. Вы, конечно, не мэр Нью-Йорка, госпожа Криль, но должностью наверняка дорожите не меньше. Маленький уютный городок, работа непыльная. Однако ваши сексуальные предпочтения уже сыграли вам плохую службу.

Леона хотела возразить, но Силвербуш продолжал как ни в чем не бывало:

— Мне по большому счету без разницы, с кем вы спите. Но есть избиратели, которым не все равно, поэтому вам хорошо бы реабилитироваться в их глазах и сделать все от вас зависящее, чтобы убийцу Эвана Хармона вычислили. Полиция подчиняется вам. Если дело повиснет, убийца останется безнаказанным, будете иметь бледный вид. Одно дело просто лесби, другое — лесби, которая халявит на работе. Этот номер уже не пройдет. Или я не прав?

Леона сникла и едва слышно пробормотала: