И тут наконец настал момент двигаться.

Дверь в дом приоткрылась, как им и обещали. До рассвета было еще долго, улицу освещали только звезды. На миг темноту прорезала полоска света, и в нее из дома шагнул человек. Она успела разглядеть его лицо, бледную кожу щек, ржавую рыжину в каштановых волосах. Страх в глазах и слабость, за которой он прятался.

Он вышел с небольшой спортивной сумкой через плечо и, застыв у края проезжей части, посмотрел сначала налево, затем направо — как будто это могло спасти ему жизнь. Теперь уже можно было беззвучно улыбнуться, что Ли Лин и сделала, зная: что он ничего не заметит. Жизнь его как была в опасности, так и осталась.

Он перешел дорогу и остановился от Лин в нескольких шагах. Как будто почуял что-то. Но нет, куда ему! Она велела себе слиться с пейзажем и преуспела, потому что мужчина посмотрел на нее в упор, пожал плечами, видимо обругав себя за мнительность, и сделал шаг вперед…

Перед глазами у него поплыло.

Она знала, так бывает, когда умираешь от боли, хотя ту боль, которая внезапно накрыла его, она и представить себе не могла.

Неслышно возникнув у жертвы за спиной, ее напарник выбросил правую ногу в отточенном броске «Шипящей кошки». Удар его пятки пришелся точно над лодыжкой, раздробив кость и разорвав в клочья сухожилия. У мужчины хватило сил закричать, но тут Лин сделала свой ход — тонкий изящный палец вонзился в сонную артерию. Вышло очень элегантно, и Лин позволила себе порадоваться идеальному исполнению. Наступившая тишина ее тоже порадовала. Крик, рвущийся с губ жертвы, застыл в горле. Глаза выпучились — и Лин чуть не рассмеялась, уж очень он напоминал надутую жабу. В стремительном развороте Лин ударила его ногой — точеной, гладкой маленькой ножкой, не уступавшей в изяществе ее идеально вылепленным рукам. Столь же смертоносной. Удар поразил мужчину в позвоночник. Чуть сильнее, и он оказался бы обездвижен навеки. Пока хватит и жгучей боли, пронзившей его насквозь. Мужчин всегда покоряла ее красота, однако боль казалась ей надежнее. Глядя на его страдания, она гордилась собой.

Того тем временем подогнал машину прямо к распростертому телу, и Лин без усилий закинула его на заднее сиденье. Того спросил одними глазами: «Он жив?»

Вопрос задел ее. И рассердил. «Разумеется, жив, — так же глазами ответила она. — Я не совершаю ошибок».

Им велено было взять его живым.

Чтобы он ответил на интересующие их вопросы.

Так что она позаботится о том, чтобы он прожил столько, сколько нужно.

О дальнейшем распоряжений не поступало. Потом она вольна делать с ним что хочет.

Потом она сможет улыбаться, хихикать, смеяться и даст своему телу насладиться всем, чем она позволит.

Она повеселится, как только с вопросами будет покончено.

Больше, чем своего бессменного товарища Того, Лин Ли обожала момент, когда больше не нужно будет стоять неподвижно и можно будет уйти в отрыв.