Я снова привалилась к стене, закрывая глаза. Говорят, что воспоминания — это маленький темный рай, в котором можно спрятаться от боли. Это правда.

Жуткая старуха на портрете протянула страшную костлявую руку и погладила меня.

— Спасибо, — прошептала я, видя ее уродливое лицо.

Кое-как, валандаясь туда-сюда, я дошла до кабинета… Прямо в дверях у меня подкосились ноги. Я снова закрыла глаза, окунаясь в темный рай воспоминаний. Мне было так холодно, что я обняла себя за плечи, трясясь в беззвучных рыданиях.

Я смогла встать, чтобы пройти дальше. Слезы градом катились из глаз. Мы же столько прошли вместе! Столько всего! И тут…

— Я прикончу Цирцею! — сжала я в кулаке заклинание. — Найду и прикончу! И Арнеберта! Заодно! За то, что согласился!

Глубоко вздохнув, я шагнула в комнату, где лежало тело. Осталось отдать ему последний почести. У меня помутилось в глазах, когда я сделала шаг. Я ничего не видела, кроме пелены слез.

Тела не было. Зато была огромная груда перекрытий.

— Может, он останется призраком? — прошептала я, чувствуя, как сердце хватается за последнюю надежду. — Или я смогу его призвать!

— Уууу! — послышался любимый голос. Но я не видела его.

— Ты! — обрадовалось сердце, а я замерла. — Ты… Ты вернулся!

— Не мог же я бросить тебя, — послышался голос, а мне показалось, что шелохнулась штора.

— Ну хоть так, — причитала я, сжимая кулаки. — Хоть так…

По щекам стекли слезы. Все! Я никуда из этого дома! Ни ногой! Я буду жить здесь, чтобы никогда не расставаться!

— Да ладно тебе, — послышался вздох. — Все уже закончилось…

— Закончилось, — всхлипнула я, глядя на шторы. — Ты прав… Но какой ценой?

— Ценой капитального ремонта, — послышался уставший голос. А моего плеча коснулась рука. Я схватила ее, резко обернувшись. Он стоял пыльный, словно присыпанный мукой.

— Так! — задохнулась я, глядя на ножку стула в руках. — А занавеска?

— Сквозняк, — послышался голос мужа. — Все! Защита снята. Мы свободны!

— Мы свободны, а ты… ты труп! — рявкнула я, замахиваясь ножкой. — Что это!