Но когда эта, совсем не похожая на то самое «моё рыжее недоразумение» особа, по-видимому узрела на моем лице готовность ответить куда ей идти, то поспешила подмигнуть мне, такому вот неотесанному и уже готовому поломать всю ранее условленную в письме игру, ну и добавила:

— Мы ведь подружимся? — а следом прильнула ко моей руке совсем не такими обводами, как мне бы хотелось, и я бы сказал, вовсе даже обводиками.

— Заметано, малая, — вздохнув, решил я проучить эту, похоже излишне властную мелкоту, в своем отношении к которой я ещё не опрелелился.

— О, я смотрю ты всё же пристроился под заботливое крылышко, врунишка Франт? — откуда-то вынырнула красноволосая «стерва» с рассудительным взглядом фиолетовых глаз.

Нарывается. Но зачем? Неужели она с рыжей заодно? Или…

— Горская, я вас проучу, — выдала ей вставшая на мою защиту рыжая… Горская.

Мда. Тут такое дело. Они-то может и разноцветные, но тут в академии они обе Горские. Фигня какая-то, но что есть, то есть.

— Ах, вы посмотрите? «Сестрица», — выделив насмешливой интонацией, продолжила красноволосая, — ты не боишься заполучить трёпку, ведь…

— Красавица, мне вон того красненького, и мяса побольше. Ну и вон того зеленого давай, — неожиданно громко перебил я эту, если не постановочную, то уж точно нелепую свару двух альфасамок, обратившись к подавальщице. Но увидев не предвещающий ничего хорошего взгляд, видимо проштрафившейся студентки на раздаче, и когда только успела, я поспешил восторженно добавить. — Пустошь меня побери, какие глаза! Ага, мясца можно еще чуток. А уста-то, уста… Ай.

Ну и послав воздушный поцелуй, как-то удивительно быстро поплывшей от такого детсадовского приема милашке с поварешкой, я поспешил сбежать, так как гнев разъяренных львиц грозил мне не только тычками в бок, но и ядом в это вот… зелененькое.

Так, что-то мне не по душе всё это фиглярство и постоянное бегство от доминирующих девок. Чего они сегодня все как с цепи сорвались? Вчера же тихие и чопорные были. В общем, надо поставить себя как следует. Кого бы прирезать? О!

Направился я с подносом в «курятник» здешних самцов, кои от природы безусловно таковы, но вот то, как их под ручку заводили девицы в столовую и барственно при этом похлопывали, а то и трепали за щечку, ну или снисходительно чмокали туда, перед тем как отпустить к толпе остальных «подругов», намекало на полное несоответствие этих особей данному определению. Но не с девками же мне тут устраивать зарубу, в конце концов?

— Сударь, вы заняли мое место, — выбрал я для наезда самого с виду грозного.

— Мирими?!! — как-то жалостливо он воззвал к недавно оставившей его спутнице.

Да блин! Куда я попал?

— Что, мой бобрёночек? — прискакала на крыльях любви его заботливая пассия с развевающимися золотистыми локонами.

Ля какая.

— Сударь, вы жалок! — высказал я свое откровенное мнение об этом чмошнике и гордо развернувшись попытался удалиться, избегая конфликта.

Ну правда, не с красоткой же мне драться за поруганную честь ее… бобреночка. А вдруг за меня рыжая сейчас начнет вступаться? Это ж позор буде…

— Вы кто? — не дала мне ретироваться эта жаркая златокудрая особа.