Адвокат, прикрепленный по закону, вел защиту с постоянным выражением брезгливости на холеном лице. Видимо, ему и раньше приходилось участвовать в подобных процессах, где обвиняемыми были иностранцы. Его лощеное лицо часто передергивала гримаса недоумения: именно в те моменты, когда речь заходила о причинах развязанной Одинцовым драке, было видно, как трудно даются французу слова защиты.

Обвинение настаивало на сроке в полгода. В небольшом зале суда, куда Одинцова привозили два раза, присутствовали несколько человек.

Едва войдя в зал на первое заседание, Виктор сразу увидел высокую фигуру Василия Петровича, рядом с ним стояла невероятной красоты молодая девушка лет двадцати.

Ее большие карие глаза прелестно сочетались с каштанового цвета густыми волосами, спадающими чуть ли не до пояса, небольшим вздернутым носиком, немного пухлыми губами. И в лице ее, всей стройной фигуре — от самой макушки до маленьких туфель-лодочек присутствовало то неуловимое обаяние, которое сразу заставляет мужчин непроизвольно «сделать стойку», дабы чем-то понравиться такой женщине.

С первых слов судьи, невысокого пожилого француза с непроницаемым лицом, Виктор понял, что эта девушка будет здесь переводчиком.

В момент зачитывания протоколов дела Одинцов внезапно увидел, как в один момент в спокойно — усталых глазах судьи вспыхнул интерес. Он попросил дать ему бумагу оргкомитета и итоговую турнирную таблицу соревнования в Торси.

Внимательно прочитав их, судья громко хмыкнул:

— C"est injustement!

— Это несправедливо! — с улыбкой на лице перевела девушка.

Адвокат обвиняемого бросил на неё презрительный взгляд.