— Ты должен уметь стрелять из всего, — сказал Иван, внимательно следивший за мной. — Что найдёшь, что подвернётся под руку.
— Я из многого умею, — не удержался я от похвальбы. — Меня вот... патроны удивили.
Рядом с мелкашкой и впрямь лежала вскрытая картонная коробочка с патронами. И рядом с остальным оружием тоже имелись боеприпасы.
Иван поморщился.
— Сам беспорядка не люблю. Но время дорого. Станешь у рубежа, будешь стрелять, а я буду подавать оружие.
Я прошёл вдоль столов.
Охотничьи ружья, наши и не наши. «Калашниковы» разных модификаций. Автоматы, штурмовые винтовки, снайперские винтовки. Пистолеты и револьверы. Пулемёты.
— Обалдеть, — сказал я. — Богато живёте.
— Снабжают хорошо, — согласился Иван и впервые едва заметно улыбнулся. — Что просишь, то дают. Если будет время, тебя свозят на полигон, поучат техникой управлять.
— Не встречал
— Неужели доводилось иметь с таким дело? — спросил Иван.
Я вдруг понял, что, как только потянулся к оружию, он оказался рядом.
Не сомневаюсь, готов меня вырубить за долю секунды, если сочтёт, что это нужно.
— Там — доводилось, — ответил я. — И, знаете, не «с таким». Мне кажется, что «с этим самым».
Глава пятая
Ни о каком серьёзном обучении, конечно же, речи идти не могло. В тире, который на весь день был отдан в наше распоряжение, хранилось почти две сотни стволов. Самых разных, от широко распространённых и всем известных хотя бы по фильмам, и до экзотических или безнадёжно устаревших, вроде «мосинки».
К примеру, часто ли вы слышали про российский автомат «АЕК-971»? Японскую винтовку «Хова Тип 20» и южноафриканский автомат «Вектор»? Или французскую винтовку «Фамас», которую Иван почему-то называл «горном» и поморщился, когда взял в руки?
— По какому принципу отбирали? — спросил я, ожидая услышать что-нибудь вроде «что нашли».
Но Иван ответил серьёзно:
— Всё, что сумели опознать по рассказам форсайтников, и более-менее распространённое у нас.