— Мы не хотим других тел, мы не хотим существовать так дальше, мы хотим, чтобы ты отомстил за наши мучения! — на разные голоса умоляли меня обитатели стеклянного шкафа.

Черт побери, это было настоящее сумасшествие!

— Дайте мне минуту! — осознать происходящее было слишком сложно.

Смог бы я существовать в таком виде? Не знаю и знать не хочу… Мой взгляд метался по комнате в поисках решения проблемы. Получится ли у меня спасти? Нет! Я и себя-то вряд ли спасу, надежда только на то, что удастся устроить здесь последний день Помпеи или в крайнем случае — Фермопилы, а потом — добраться до узла связи и вызвать помощь… Или хотя бы — выбраться на поверхность, определить свою диспозицию, а потом уже решать по ситуации. Я мрачно уставился на бочкообразные баллоны с кислородом, которые стояли тут же, у стеночки, потом — на ярко-красный ломик.

Умереть, значит? Я — не мясник. Проламывать двенадцать черепов стальным ломом? Фантасмагория, паноптикум!

— Эвтаназия, — сказал я. — Мирный уход из жизни. Вот что я могу сделать для вас. Кто я такой, чтобы стоять между вами и желанным покоем? С Господом на том свете будете объясняться самостоятельно, меня в это не впутывайте. Считайте, что обрели руки в эту секунду — и делаете всё, что будет сделано, сами. Но лупить вас по темечкам гвоздодёрам? Увольте…

Я вглядывался в их лица: молодые, старые, мужчины, женщины… Представители всех рас нашего мира — соплеменники Тесфайе, нихонцы, тевтоны, имперцы, финикийцы — кажется, их подбирали именно с учетом разнообразия. Всех этих несчастных объединяла жуткая усталость — она читалась в их глазах. Усталость и надежда на то, что всё это когда-нибудь кончится.

Глубоко вздохнув, я проговорил:

— Теперь я хочу, чтобы вы, каждый и по очереди, сказали мне, что не желаете больше жить. Что вы в этом совершенно уверены. Подумайте — может, вам пришьют новое тело, или вы сможете сочинить книгу, написать симфонию, утешить кого-то, повидать родных и близких… Я не знаю, что нужно говорить в таких обстоятельствах, дамы и господа, они слишком невероятные, и мой разум явно не справляется с той ролью, что вы мне навязываете. Но я исполню свой долг — как и обещал.

— Мы всё решили, полковник, — мрачно прищурился Новодворский. — Пускай в ход свою железяку или делай что угодно — не важно. Пора закрывать этот театр абсурда. А потом — убей тут всех и взорви тут всё, отправь это место в преисподнюю! Это у тебя должно неплохо получиться, а?

Каждый из них, по очереди, подтверждал свое решение прервать странное существование после смерти.

Я еще раз присмотрелся к трубкам и шлангам, которые вели от шкафа по всему помещению, и нашел гнездо, куда крепились полные баллоны с кислородом. Они насыщали этим животворным газом жидкость, заменяющую головам кровь! Открутив вентиль подачи кислорода до максимума, я увидел, что Новодворский и его товарищи по несчастью расслабленно прикрывают глаза, а на их лицах появляется умиротворенное выражение. Через какие-то несколько мгновений все головы мирно спали.

После этого я размахнулся ломиком, и один за другим посшибал все шланги и трубки, проводки и вытяжки, которыми был опутан кран. Надеюсь, несчастные внутри даже не заметили своего перехода в иной мир…

Закрутив оставшиеся кислородные баллоны в вельветовый пиджак и приспособив этот куль через плечо на манер торбы, я напялил на голову трофейный котелок — мало ли, пригодится. Вооружился горелкой и ломиком и наконец-то шагнул за дверь сей юдоли смерти.

Это было странное место: настоящий подземный тоннель, сочетающий в себе древнюю каменную кладку, обилие современных коммуникаций типа электро—, пневмо —, и трубопроводов, а еще — буйную поросль пещерных бледных грибов, светящегося мха, какой-то странной плесени… На полу растекались масляные пятна, от которых ощутимо пованивало, освещение обеспечивали тусклые электрические фонари, подвешенные через каждые десять или двадцать шагов на стенах.

Я благодарил Бога и головотяпство троглодитов — они не сняли с меня сапог! И неудобство в виде затекших ног вполне можно было терпеть, учитывая главное — я мог шагать по всей этой гадости без опаски.

Недожаренные зверолюды нашлись у металлической решетки, запертой на большой амбарный замок. Они повисли на железных прутьях, скуля и завывая и пытаясь разгрызть металл. Действительно — клинические кретины! И как они только сумели провернуть сложнейшую операцию по похищению?

— Эй, вы! — крикнул я и внутренне усмехнулся: вообще-то троглодиты всё-таки оконфузились, взяли не того.

Увидев меня, они ощерились, зарычали. Собрав остатки своей природной свирепости, твари ринулись в атаку, по-звериному отталкиваясь руками от пола. Эх, будь у меня шашка!.. Но мечтать времени не было: гвоздодер в моей руке выписал восьмерку и вдарил в висок тому из чудищ, который вырвался вперед. Троглодит рухнул на каменные плиты пола как подкошенный. Второй получил в пасть сноп пламени из горелки и заверещал, снова обратившись в бегство. Ломик полетел следом, сбив его с ног.

Добивать их смысла не было — подобрав ключ к замку, я отворил решетку, вышел и запер ее за собой. Мой путь лежал туда, где неровный электрический свет падал на поросшие мхом ступени лестницы. Однако — по ней кто-то спускался!