— Девочка переменилась, — ответила она, поджав губы и опустив веки.

— Стала летать? — спросил я.

— Люди говорят, она теперь знает ответы на все вопросы.

Я достал сигарету и зажег ее, чтобы сменить тему.

— Контактировали ли вы в последнее время с лицами противоположного пола? — спросил я, глядя ей прямо в глаза.

— Никогда, ваша честь, — был ответ.

— Испытываете ли вы отвращение к наготе? — спросил я.

— Вовсе нет, — ответила она, и на мгновение мне показалось, что она улыбается.

— Тревожит ли вас зрелище крови или страдания? Она покачала головой.

— Страдает ли кто-либо из ваших родителей слабоумием?

— В какой-то мере, но они простые добрые люди.

— Вам придется делать все, что я скажу, — предупредил я.

— Конечно, я понимаю, — сказала она и вдруг тряхнула головой так, что рассыпались волосы.

Не удержавшись, я нагнулся над ней, чтобы измерить расстояние от верхней губы до линии волос большим и указательным пальцем. Даже без отполированной точности своих инструментов я видел, что она принадлежит к Звездам Пять — классу, к которому относили лиц, возвышающихся на вершине физиономической иерархии. Я мучительно взволновался, поняв, что, если бы не принадлежность к женскому полу, она была бы мне равной.

Когда я отнял руку, она заметила:

— Звезда Пять.

— Докажите, — сказал я.

— Докажу, — сказала она.

Мы вышли из отеля, и, шагая рядом с ней по улице к церкви, я попросил напомнить мне суть знаменитого «дела Барлоу». Она шла торопливо, чтобы не отстать от меня, ее волосы развевались по ветру, а она наизусть перечисляла точные данные измерений, которые я сам производил десять лет назад на подозрительном докторе, который начисто отрицал свое авторство подрывных стихотворений.

Откровенно говоря, Арла Битон напоминала мне первую любовь, и я понимал, что ничего хорошего не предвещает. Вовлекать женщин в официальные расследования государственной важности строжайше запрещалось, но мог ли я не заметить ее? Для меня, посвятившего всю жизнь своему делу, безупречное изящество ее черт было сиянием моего собственного земного рая. Слушая, как она щебечет, цитируя то меня самого, то грязные стишки Барлоу, я временно потерял голову и позволил себе вспомнить...