Обтираясь мокрой губкой с ног до головы, включая складочки, потому что сегодня ж особый случай, Финт поймал себя на том, что размышляет про себя: как бы так исхитриться, чтобы дать кому-то умереть, а потом воскресить его снова? Ну, то есть если ты не Господь Бог.
Тут его внутренний Финт зачем-то вспомнил держателей «Короны и якоря» с игральными костями и бодрячка с горошиной, которую никто и никогда не найдет. А сверх того зазвучал голос Чарли, уверяющий, что правда – это туман и в нем люди видят то, что хотят видеть; и Финту померещилось, что вокруг всех этих картиночек сама собою плетется интрига. Он затаил дух, чтобы ее не спугнуть, но колесики в голове уже пришли в движение, осталось только дождаться щелчка.
Новый костюм сидел превосходно, как и было обещано; Финт пожалел, что в доме есть лишь кусочек разбитого зеркала – так ему хотелось полюбоваться на себя в полном параде. Он отдернул занавеску, чтобы спросить мнения Соломона, – и перед ним предстал Соломон во всем своем великолепии.
Старик, который обычно расхаживал в вышитых комнатных туфлях или стоптанных ботинках и в обтрепанном черном габардиновом пальто, внезапно преобразился в старомодного, но весьма эффектного джентльмена в пиджаке из тонкой черной шерстяной баратеи, в широких темно-синих панталонах и длинных темно-синих шерстяных чулках, и в старинных, но прекрасно сохранившихся туфлях с блестящими серебряными пряжками. Но что поразило Финта до глубины души, так это огромный темно-синий с золотом медальон на Соломоновой шее. Юноша знал, что на нем за знаки, но даже не догадывался, что старик имеет к ним какое-либо отношение: печать и глаз внутри пирамиды – символы франкмасонов. Наконец, поскольку Соломон вымыл и расчесал бороду, все в целом производило сильнейшее впечатление.
И Финт о том не умолчал. Соломон не сдержал улыбки.
– Ммм, однажды, мой мальчик, я назову тебе имя августейшей особы, вручившей мне эти регалии. И позволь отметить, Финт, ты, как всегда, отлично смотришься; прямо-таки за настоящего джентльмена сойдешь.
Оставалось лишь аккуратно накормить Онана ужином и столь же аккуратно вывести пса наружу по его надобностям. Онана оставили в собачьем раю, одарив еще одной косточкой; теперь предстояло лишь найти кеб и в сгущающемся вечернем тумане вновь ехать на запад, к дому номер один по Страттон-стрит в Мейфэре.
Глава 12,
в которой Финт вращается в высшем свете, Дизраэли принимает вызов, а Финт оказывается способным учеником
Кеб с громыханием катился на запад; Финт завороженно глядел в окно, и на сердце у него запечатлевались письмена: «Я снова увижу Симплисити» – во всяком случае, так ему казалось. Внезапно он представил, что Симплисити мертва. Мертва и никому не мешает – и нет никаких причин для войны, и злонамеренным негодяям рыскать по улицам тоже незачем.
Должен же быть какой-то выход! Прямо сейчас эта девушка никому не нужна; ну, то есть никому, кроме него, Финта. Туман, насквозь пропитанный вонью Темзы, защекотал ему ноздри, и в голове что-то перещелкнулось: удачное решение было найдено, теперь остается только продумать мелкие детали. Кой-чего он пока еще недопонимал, но Госпожа на его стороне, а значит, все само собою уладится.
– Незаурядная женщина эта мисс Бердетт-Куттс, – рассказывал Соломон. – Богатая наследница и щедрая благотворительница – то есть отдает деньги бедным и нуждающимся, – и заруби себе на носу, молодой человек, к тебе это таки ни разу не относится, потому что ты и не беден, и не в нужде, просто иногда по колено в дерьме.
Соломон, похоже, остался очень доволен своей шуточкой, так что не поаплодировать ему было никак нельзя – все равно что пнуть ногой Онана. Финт усилием воли отвлекся от мыслей о Симплисити и похвалил:
– Ха-ха, ну ты скажешь! А какого шута она раздает свои деньги?
Кеб как раз проезжал через Лестер-сквер. Соломон принялся объяснять:
– Потому что ей это кажется правильным. Она содержит школы для бедных, где дети получают хотя бы начальное образование, и финансирует, ммм, стипендии и пособия, а это, скажу я тебе, дает самым способным ученикам шанс поступить в университет и получить образование не в пример лучшее. Вот что про нее знают в синагоге, кроме еще того, что она держит пчел, и вот что я тебе скажу: кто попало с пчелами не управится, тут требуется, ммм, немалое здравомыслие – нужно принимать в расчет то и это, планировать наперед и думать о будущем. Словом, очень дотошная дама, и, я так понимаю, умереть богатой в ее намерения не входит. Что лично я всегда почитал, ммм, благороднейшей амбицией. Необыкновенная дама и притом обладает огромным влиянием.
Соломон помолчал.
– Любопытно, кто еще будет на этом ее маленьком суаре, учитывая, что она водит дружбу со столькими важными персонами. В некотором смысле, сдается мне, ты сегодня окажешься, ммм, в самом центре политического влияния. Безусловно, лорды и выборные члены, чтоб они были здоровы, обсуждают злободневные вопросы в самом парламенте, но я сильно подозреваю, что здесь, в Лондоне, исход дебатов во многом зависит от того, что одни люди скажут другим людям за бокалом вина. Процесс ратификации того, что они уже решили промеж себя, возможно, и является неким вариантом так называемого, ммм, «пропорционального представительства», но в целом система как-то работает, хоть и, ммм, с перебоями.
Соломон явно вошел во вкус.
– Что мне нравится в англичанах, так это то, что они не строят теорий. Ни один англичанин не скажет: «Я мыслю, следовательно, я существую». Хотя, вероятно, он мог бы сказать: