– В конце концов, мой юный Финт, кто вы такой? Благородный молодой человек, отважный и решительный и, очевидно, вообще не знающий, что такое страх? Или, может быть, – предположу, что так! – уличный голодранец, в избытке наделенный звериной хитростью и удачливостью самого Вельзевула. Так я скажу вам, мой друг, что вы – и то и другое, включая все многообразие оттенков между ними. А мистер Тодд? Он в самом деле демон? – те шестеро из подвала подтвердили бы, что да! Если бы, конечно, могли заговорить. Или он жертва, как вы предпочитаете думать? Где же правда? – спросите вы, если бы я дал вам шанс заговорить; а я пока что не дам. Мой ответ вам таков: правда – это туман, в котором один видит небесное воинство, а другой – летающего слона.
Финт попытался запротестовать. Никаких небесных воинств он в жизни не видел, равно как и слонов – он понятия не имеет, что это, – хотя готов поставить шиллинг, что Соломон, верно, в своих странствиях повидал и то и другое.
Но Чарли как ни в чем не бывало продолжал:
– Пилеры видели, как молодой человек одолел убийцу, размахивавшего кошмарным оружием, и на данный момент это – правда, которую нам следует напечатать в газете и восславить. Однако я добавлю ноту – скажем так, несколько иного свойства – и сообщу, что герой дня тем не менее сжалился над несчастным, понимая, что тот повредился в уме, насмотревшись на ужасы недавних войн. Я напишу, как вы красноречиво доказывали мне, что мистер Тодд сам – жертва войны, как и покойники из его подвала. Я доведу ваше мнение до сведения властей. Война – это страшно; многие возвращаются домой израненными, пусть раны их и не видны взгляду.
– Это вы здорово придумали, мистер Чарли, – менять мир с помощью росчерка пера по бумаге.
Чарли вздохнул.
– Не факт, что получится. Его либо повесят – либо отправят в Бедлам. Если не повезет – потому что я сомневаюсь, что у него хватит денег оплатить комфортное там пребывание, – то в Бедлам. Кстати, я буду очень признателен, если вы заглянете завтра в «Панч», чтобы наш художник, мистер Тенниел, нарисовал ваш портрет для печати.
Финт пытался осмыслить услышанное.
– Вы устраиваете представления с Панчем и Джуди?
– Нет, я не устраиваю никаких представлений. «Панч» – это новое периодическое издание, журнал про политику, литературу и юмор, а юмор – на случай, если вы не знаете, – это то, что способно рассмешить и по возможности заставить призадуматься. Один из основателей «Панча» – мистер Мэйхью, наш общий друг. – У Чарли внезапно отвисла челюсть, и он лихорадочно нацарапал несколько слов на листе бумаги. – Ну, ступайте, радуйтесь жизни и, будьте так добры, возвращайтесь сюда завтра как можно раньше.
– Прошу прощения, сэр, но у меня в любом случае сейчас назначена деловая встреча, – промолвил Финт.
– У вас назначена
Уже выбегая из издательства, Финт гадал про себя, что такого Чарли имел в виду. Черт его подери, если он подступится к Чарли с вопросом; но он выяснит, что это значит, как можно скорее. Так, на всякий случай.
Глава 8
Молодой человек приглашает свою девушку на оздоровительную прогулку, а миссис Шарплис становится послушной и кроткой
Финт со всех ног бежал к особняку Мэйхью, а перед его мысленным взором маячили развеселая физиономия и крючковатый нос мистера Панча, который избивает жену, мутузит полицейского и выбрасывает из окна младенца – а все дети хохочут. Чего тут смешного? – недоумевал Финт. Чего тут
Припустив быстрее, Финт добрался до места, если верить лондонским колоколам, примерно к тому времени, когда с ланчем только что покончили. Расхрабрившись, Финт направился к парадной двери – в конце концов, он юный джентльмен, которому назначена
Несколько секунд Финт глядел на демонстративно закрытую дверь и думал: «А я отказываюсь в это верить». Он выпрямился, отряхнул пиджак и снова схватился за шнурок звонка; и трезвонил до тех пор, пока наконец дверь не открыла та же самая особа. Но Финт был к тому готов; она еще и рта в полную ширь не открыла, как он выпалил:
– Нынче утром я победил Демона-Цирюльника с Флит-стрит, и если вы меня не впустите, посмотрим, что скажет на это мистер Диккенс в своей газете! – Экономка кинулась в дом, а Финт крикнул ей вслед: – Большими буквами!
Он еще подождал у открытой двери, и очень скоро навстречу ему вышла миссис Мэйхью, улыбаясь так, словно не была вполне уверена, уместна ли тут улыбка. Не доходя нескольких шагов, она, понизив голос, осведомилась тоном человека, ожидающего услышать в ответ самую что ни на есть вопиющую ложь: