Однажды утром, прогуливаясь с Симплисити вдоль реки, Финт обратился к девушке:
– Я до сих пор тебя не спрашивал. Но зачем у тебя с собой была игра «Счастливые семьи»?
Сомерсетский акцент дрогнул и временно сдал позиции, и девушка ответила:
– Мне ее мама подарила; и, понимаешь, мне всегда хотелось иметь что-то свое, когда ничего другого не дано. Я все глядела на карточки и думала: однажды все наладится; а теперь, как мне кажется, так оно и есть, после всех пережитых несчастий.
Девушка лучезарно улыбнулась ему, и от этих ее слов, в сочетании с улыбкой, на сердце у Финта потеплело и тепло распространилось дальше и ниже.
Примерно в это самое время в Лондоне – в месте, где люди говорят так быстро, что прямо не знаешь, куда деньги делись, – некая дама по имени Анджела вышла из кареты в Севен-Дайалз, рядом с каретой тотчас же встали на страже двое дюжих лакеев, а дама поднялась по лестнице и легонько постучалась в дверь мансарды.
Открыл ей Соломон со словами:
– Ммм, ах, мисс Анджела, таки спасибо сердечное, что заглянули. Не выпьете ли зеленого чаю? Боюсь, придется принимать нас такими, какие мы есть; я, конечно, прибрался в наилучшем виде, а на Онана внимания не обращайте; спустя какое-то время запах просто перестаешь замечать, уверяю вас.
Анджела, отсмеявшись, спросила:
– Есть ли какие новости?
– И в самом деле, ммм, я тут как раз письмо получил, – ответствовал Соломон, – и так хорошо написано, прямо глазам не верю, – от Финта, из города Йорка, куда он уехал предаваться горю, потому как не в силах оставаться там, где все напоминает ему о нашей дорогой бедняжке Симплисити.
Анджела взялась за безукоризненно чистую чашку с чаем.
– Ах да, действительно, в Йорк, как это уместно. А часом, не расспрашивал ли о местонахождении Финта еще кто-нибудь?
Соломон бережно наполнил ее чашку:
– А я ведь их из Японии привез, представляете? Сам удивляюсь, что они прожили так же долго, как и я. – Он поднял взгляд и с лицом бесстрастным, как ватерпас, сообщил: – Сэр Роберт любезно прислал двух своих констеблей навестить меня два дня назад, и знаете что? – они таки действительно расспрашивали о местонахождении мистера Финта, так что, конечно же, ммм, мне пришлось рассказать им все, что я знаю, как оно и подобает законопослушному гражданину. – Соломон расплылся в широкой улыбке. – Мне всегда казалось, что невозможно не лгать полицейским; это так полезно для души, да и полицейским тоже на пользу.
Анджела усмехнулась.
– Хотите верьте, хотите нет, мистер Коган, но ведь и я тоже получила весточку от некой персоны, пожелавшей остаться неизвестной, с указанием определенного места в Лондоне и – как увлекательно, правда? – точного времени. Ужасно забавно, вы не находите?
– Да, в самом деле, – отозвался Соломон, – хотя должен признать, я за долгую свою жизнь таких забавностей вкусил с лихвой, так что теперь предпочитаю работать здесь в своих старых ковровых туфлях, и на забавы обыкновенно не отвлекаюсь. Ой-вэй, я совсем позабыл о хороших манерах! У меня ж тут запасены замечательные рисовые пирожки, дорогая моя. Куплены у мистера Чанга, чтоб он был здоров; объеденье, да и только. Пожалуйста, угощайтесь!
Беря с тарелки пирожок, Анджела промолвила:
– Если вы однажды увидитесь с молодым мистером Финтом, будьте так добры передать ему: у меня есть основания полагать, что представители власти хотели бы с ним побеседовать – не потому, что он поступил дурно, а потому, что, как им кажется, он наделен способностью поступать чрезвычайно правильно, причем на благо страны. – Анджела на секунду замялась. – Когда я употребляю слово «представители власти», я разумею персону, облеченную верховной властью.